Оргвопрос. Об успешных формах революционной организации - страница 8

Хотя за партией большевиков и закрепилось наименование «партия нового типа», длительное время российские социал-демократы считались в мире всего лишь частью международного социал-демократического движения (пусть и частью, боровшейся в особо сложных и жестоких условиях царизма), и потому не было осознано, что партия большевиков — это уже новая форма революционной организации. Отчасти этому способствовало наличие второго — меньшевистского — крыла РСДРП, а меньшевики, безусловно, не стремились ни к новой, революционной, тактике, ни к тому, чтобы создать революционную организацию нового типа: всё, о чем они мечтали, — это стать российским аналогом СДПГ. Из-за этого даже коммунистические партии, созданные в других странах после Октябрьской революции и активно поддерживавшиеся Коминтерном, обычно воспроизводили в основном тактику массовой социал-демократической пролетарской партии — то есть стремились по мере возможности к легальному существованию и сочетанию парламентских и непарламентских методов деятельности. Это ошибочное представление, в соответствии с которым коммунистическая партия — это, собственно, обычная партия социал-демократов, просто очищенная от реформизма и оппортунизма, во многих случаях сыграло с коммунистами злую шутку, заставило их участвовать в парламентской борьбе, воспрепятствовало разработке собственной новой революционной тактики. Именно неспособность изжить социал-демократизм, попытка переиграть социал-демократов на социал-демократическом поле, стремление к блокам и союзам с социал-демократией (к которым сами социал-демократы, справедливо рассматривая коммунистов как крайне опасных конкурентов, не стремились) была главной ошибкой компартий в Германии и Австрии, ошибкой, приведшей в конце концов к победе фашизма.

Собственно, фашизм — это то оружие, которое буржуазия нашла и использовала против коммунистических партий, ушедших идеологически от социал-демократизма, но организационно воспроизводивших старые, изжившие себя схемы массовой пролетарской партии парламентского типа. Буржуазия придумала, что делать с такой рабочей партией, которая не хочет становиться реформистской и оппортунистической: объявить ее вне закона и, главное, объявить вне закона саму идеологию этой партии, развернуть против партии массовые репрессии и развернуть дорогостоящую и широкомасштабную пропаганду и против этой партии, и против ее идеологии.

Сила вооруженной партии (партийной армии) была в ее непрозрачности для врага, то есть в том, что она была автономной от противника структурой. Становясь легальной парламентской партией, коммунистическая партия теряла это преимущество. Однако постепенно сущность этой новой формы революционной организации даже вопреки желанию вождей проступила сквозь превратную внешнюю оболочку — в Китае, затем в Индокитае. Вооруженная партия (партийная армия) предстала в виде партизанской организации. Именно в виде партизанской организации вооруженная партия победила в Китае и Индокитае, в ряде стран Африки, на Кубе и в Никарагуа.

Собственно, уже вооруженная борьба «Народной воли» была типичной городской герильей — и отдельные народовольцы (как и отдельные их противники из стана царизма) прямо говорили, что это — партизанская борьба. Просто в XX веке эта партизанская борьба переместилась в сельскую местность (пока в середине 60-х уругвайские «Тупамарос» не открыли заново городскую герилью).

Как всегда бывает в истории, на каждую удачную революцию приходится несколько неудачных. Последний пример, когда партизанская организация (как форма вооруженной партии) добилась успеха, — это недавний пример Непала. Интересно, что как только непальские маоисты отказались от партизанской борьбы и вступили на путь парламентской борьбы и парламентских союзов, их постигла серия неудач.

Вооруженные партии (партизанские организации) действуют и сейчас в разных странах мира. Преимущественно это партизаны-маоисты (в Индии, Перу, Мьянме, на Филиппинах), но необязательно (ФАРК, например, не маоистская организация). Необходим специальный анализ