Орхидеи в крови - страница 8

– Я? Нет. А зачем мне туда ехать? – Олеська все еще не могла понять, что это и есть та самая загадочная экспедиция, про которую сегодня утром интересовалась Татьяна Борисовна. – Что мне там делать?

Влад ошарашено уставился на Олесю:

– Так, это, ну едут то за орхидеями. Вы чего? Ведь вся школа знает, что Ваш музей орхидей должен в этом году выступать на областной выставке.

– В городской, – машинально поправила парня Олеся и переспросила еще раз. – А зачем это твоему папе это надо?

– Так это, благотворительность это модно, да и характеристика мне нужна для института, – гоготнул Влад. – А Вы что, серьезно ничего не знали?

Олеся мотнула головой и молча протянула парню дневник:

– Мне идти?

Олеся утвердительно кивнула, и как только Влад вышел из класса, Олеська быстренько собрала все бумаги и рванула в учительскую.

– Зоя Михайловна на месте?

И не дожидаясь ответа, зашла в кабинет:

– Почему я об этом ничего не знала?

– Ну, во-первых, здравствуй, – завуч недовольно оторвалась от чтения какого-то женского журнала. На развороте красовалась ухоженное личико модели. – Садись.

Олеся села и выразительно замолчала.

– Не надо на меня так смотреть, милая! Эта экспедиция на Малаккский полуостров, по его восточному побережью, к Южно-Китайскому морю.

– Но музей-то орхидей я организовала! – не выдержала Олеся. – А Вы меня даже в известность не поставили.

– В Вашем музее нет ни одного цветка! – взорвалась завуч.

– Конечно, потому что Вы там уже второй месяц делаете ремонт и цветы я держу дома! – огрызнулась Олеся, «сволочь, ты, Федечка, как меня подвел».

– Ну, это неважно, – Зоя Михайловна взяла себя в руки. – Просто мы решили, что Вы туда не захотите ехать. Там комары, эти, как их, малярийные, гады всякие.

– И кто туда едет? – Олеся уставилась на женщину тяжелым взглядом.

– Влад Тихомиров их одиннадцатого «А», парочка преподавателей из местного Университета, ну еще Татьяна Борисовна, в качестве переводчика, я, и сам Тихомиров, естественно.

– А биологи Вам в этой поездке не нужны? Я правильно Вас поняла? – Олеся саркастически ухмыльнулась. – Действительно, орхидеи может собрать и переводчик.

– Ну, прекратите, – завуч поморщилась как от зубной боли и перешла на «Вы», – Вы все равно уже не сможете с нами поехать.

– Почему?

– Потому что Вам надо было сделать кучу прививок, а для некоторых нужна повторная вакцинация. Да и нельзя ставить прививки за один раз, кучей так сказать, организм то не справиться.

– Я поеду так, – Олеся сама не понимала, что на нее вдруг нашло.

– Рискуете, – зло отчеканила завуч. – Очень рискуете.

– Ничего страшного. Так, когда мы собираемся? – Олеся сделала ударение на слове «мы».

– Через две недели, седьмого июня. Подумайте Олеся Викторовна хорошо, а завтра мы с Вами поговорим об этом еще раз.

Олеська не прощаясь, вышла из кабинета и почти выбежала из гимназии.

«Значит, они решили меня кинуть. Ну, то что, мать Татьяны Борисовны подруга нашей директрисы все знают. Значит, в экспедицию едут одни «блатные», отдыхать нахаляву, мать их», Олеська зло бежала домой.

Немного успокоившись, уже за кружкой ароматного чая с вареньем, Олеська решила, что действительно, зачем ей туда ехать? Далеко и страшно, а музей все равно придется просто закрыть. На время.

– К чему мне эти приключения на одно место? – вслух спросила себя Олеся и окончательно решила. – Не поеду.

Федор пришел, как и ожидала Олеся, с двумя горшками орхидей и искренне попросил у жены прощения за вчерашнее:

– Олеся, я так взбесился, когда вернулся домой, котлеты сгорели, вода из кастрюли выкипела, вонь страшная, а тебя дома нет. Ну, ты же женщина, как так можно? Мне иногда кажется, что кроме твоих орхидей тебя вообще больше ничего не волнует, даже родной муж.

Марина ждала Воронина, сидя у окна в спальне, неподвижно и обреченно, словно верный пес Хатико. К пяти утра у нее потемнело в глазах и стало тошнить от усталости и напряжения. Ей казалось, что кто-то стучится в дверь, и тогда она бежала открывать, а там – никого. Марина поняла, что это последний сигнал от измученного организма и решила немного взбодриться. Женщина прошла на кухню и сварила крепчайший кофе, такой крепкий, что он казался почти густым. Красная кружка, на удивление, хранила отпечатки чьих-то грязных пальцев, но Марина только безразлично отметила пятна и вылила содержимое «турочки» в стакан. Вкуса кофе она не почувствовала, просто пила обжигающую жидкость и старалась не думать про загулявшего мужа. Сотовый телефон Воронина был отключен, и где он провел эту ночь, Марина знать не хотела. Размышляла она и о том, что потерять Воронина не может, просто не может ни при каких условиях. И тут же ей так некстати, вспомнился Дима, можно сказать случайный знакомый.