Орхидея, королева Сингапура - страница 9

— Нет, не знаю. — Обидевшись, что ее подозревают в невежестве, Марина отвернулась.

Ален обрадовался возможности поделиться знаниями и с жаром начал:

— В пятнадцать лет, обменяв на тонну украшений из золота, серебра и слоновой кости, ее привезли и отдали в гарем египетского фараона. После смерти фараона она досталась по наследству его сыну — Аменхотепу IV, впоследствии принявшему имя Эхнатон. Влюбившись в Нефертити, тот распустил гарем своего отца и женился на красавице, сделав ее своей верной подругой и соправительницей. «Прекрасная грядет» — так переводится имя Нефертити. Я видел фреску, где Эхнатон нежно обнимает и целует в губы свою Нефертити, как я тебя сейчас. — Ален ласково и осторожно повернул лицо девушки и прижался к ее губам.

— Не хочу быть твоей Нефертити, — шутливо вырываясь из его объятий, заявила Марина.

— Это еще почему, чем тебя не устраивает титул жены фараона? Он ей подарил 300 прислужниц.

— Не хочу прислужниц!

— Он ей построил огромный дворец из белого камня!

— И дворец тоже не хочу!

— Он называл ее «усладой своего сердца» и пожелал жить «вечно-вековечно».

— Ага, поэтому она умерла в 37 лет? А вместе они прожили только пятнадцать, а потом он нашел себе вторую «усладу», а за ней и третью.

— Да, хитрости тебе не занимать. Значит, ты все знала и молчала. Может, ты мне тогда о вашей царице Екатерине расскажешь?

— А что интересует Ваше величество, восточного фараона? — пропела Марина, по тону Алена чувствуя теперь подвох с его стороны.

— Ну, меня интересуют ее любовные похождения.

— Давай лучше поговорим о королеве Англии. У нее с этим все в порядке…

«Королева Англии… королева Англии. С королевой действительно все в полном порядке. А вот что со мной?» — Марина не могла сдержать рыданий. Сидя недалеко от Букингемского дворца, в самом сердце Лондона, она вспоминала все это, как сон, и слезы обиды, горечи, отчаяния сами по себе катились по щекам и капали на талисманчик, подаренный Аленом в день прощания в Москве. Маленькая брошечка-орхидея, символ его города, выполненная искусным мастером из драгоценных камней. Вездесущая мама пробовала выудить у нее, что это за украшение, откуда оно и зачем дочь носит его ко всем нарядам.

— Мне кажется, это провинциально и безвкусно, — пыталась она сыграть на самолюбии Марины. Но дочь игнорировала ее замечания.

Нет, не надо было тогда звонить маме по телефону и с детским восторгом сообщать ей, что встретила человека и они собираются пожениться.

Разве она предполагала, что это вызовет такую бурю негодования, а она, своенравная, решительная и твердая, вынуждена будет отступить. Отступить, несмотря на беременность, которую Марина скрыла и от него, и от родных.

Приезд Алена в Москву спустя месяц только продлил ее страдания. Мама, заставившая отца взять после Марининого сообщения отпуск, как сторож, сидела с ней дома, вдалбливая в голову всякие ужасы. Дескать, если она согласится выйти замуж за иностранца, да еще вдобавок капиталиста, это расценят как предательство Родины. Их тут же вышлют из Лондона в Москву, папа лишится работы и в лучшем случае будет получать сто рублей. А Марину исключат из комсомола и выгонят из института.

Это был какой-то кошмар! Ей в принципе было наплевать на «мнение общественности». Если бы на карту были поставлены только ее интересы, Марина никогда бы не рассталась с любимым и дорогим человеком. Но папа! Его жизнь и карьера находились в вечной зависимости от партии, начальства, мамы. Чувствительный, интеллигентный, он понимал свою дочь, переживал за нее, но изменить существующий порядок не мог.

Когда Ален, ничего толком не поняв из краткого разговора по международной связи, примчался в Москву и позвонил ей, у Марины подкосились ноги. Хотелось наплевать на все условности и порядки, хотелось плакать, кричать, биться головой о стену. Дома был папа. Он посмотрел на дочь печальными глазами и сказал:

— Пойди попрощайся с ним. Я тебя прикрою перед мамой.

Последняя их встреча проходила у сокурсницы Риты. Обнимая и целуя Марину, Ален умолял, заклинал уехать с ним, не понимая, почему им нужно расстаться. Она выдавливала из себя какие-то бессвязные глупости, что-то об учебе, карьере…