Орудие Немезиды - страница 4

— Так, значит, жизнь? Речь идет о чьей-то жизни? — По выражению его лица я понял, что дело связано с убийством.

Жирный гонорар, таинственный клиент, какой-то убийца… У меня не оставалось сомнений. Я сделал все, чтобы придать своему лицу бесстрастное выражение.

Муммий был сосредоточен и отрешен — так люди смотрят на поле сражения, но не в порыве возбуждения, перед тем как начать убивать, а когда уже все кончено, и перед глазами лишь кровавое месиво тел да отчаяние.

— Не чья-то жизнь, — тихо проговорил он, — ставка — не чья-то одна жизнь, а много жизней. На чаше весов десятки жизней — мужчин, женщин, детей… Если это как-то не остановить, кровь потечет, как вода в Челюсти Гадеса[1].

Я допил вино и отставил кружку.

— Марк Муммий, вы можете наконец сказать мне без обиняков, кто вас послал и что я должен сделать?

— Я уже и так сказал слишком много. — Он покачал головой. — Возможно, к тому времени, как мы приедем, кризис закончится, проблема будет разрешена, и ваших услуг вообще не понадобится. И в этом случае будет лучше, если вы не узнаете об этом ни теперь, ни когда-либо впоследствии.

— И не будет никакого объяснения?

— Никакого. Но вам заплатят независимо от результата. Пять дней, — заверил меня он, — а потом вы сможете возвратиться в Рим. Если не раньше. Но во всяком случае не больше чем через пять дней. Именно за это время все будет кончено — так или иначе…

— Понятно, — заметил я, ровным счетом ничего не понимая. — А теперь скажите, куда же мы едем? — перешел я в наступление.

Муммий крепко сжал губы.

— Потому что, — продолжал я, — мне вовсе не улыбается мысль о том, чтобы прямо сейчас тащиться куда-то по сельской местности, не имея ни малейшего понятия о том, куда меня везут. В округе продолжается восстание рабов — мы, кажется, только что о нем говорили. Мои источники из окрестностей предупреждают меня о том, что любые поездки в высшей степени нежелательны.

— Вы будете в полной безопасности, — авторитетно заявил Муммий.

— Значит, вы даете мне слово солдата, что я не окажусь в зоне опасных действий?

— Я же сказал, что вы будете в безопасности.

— Вот и прекрасно. Тогда я, пожалуй, оставлю Бельбона здесь, пусть охраняет Вифанию. Ваш наниматель наверняка найдет для меня телохранителя, если это потребуется. Но Экона я намерен взять с собой. Могу я рассчитывать на то, что щедроты вашего хозяина распространятся на обеспечение его питанием и ночлегом?

Он скептически посмотрел через плечо на Экона:

— Но он же еще совсем мальчик.

— Эко восемнадцать лет, и он надел мужскую тогу больше двух лет назад.

— Он немой, не так ли?

— Да. Идеально для солдата, как мне кажется.

Муммий крякнул.

— Полагаю, что вы сможете взять его с собой.

— Когда мы едем? — спросил я.

— Как только вы будете готовы.

— Так, значит, утром?

Он взглянул на меня так, как если бы я был легионером, попросившим разрешения вздремнуть перед боем. В его голосе снова зазвучала командирская нота:

— Нет, едем как только вы будете готовы. Мы и так уже потратили много времени!

— Превосходно, — зевнул я. — Пойду, скажу Вифании, чтобы собрала кое-что из моих вещей…

— Это вовсе не обязательно. — Муммий выпрямился в полный рост, все еще с усталым видом, но довольный тем, что наконец мог действовать. — Вы получите все, что вам понадобится.

Разумеется, клиент, готовый платить четыреста сестерциев в день, может предоставить и предметы первой необходимости, например смену одежды, или гребень, или раба-носильщика.

— Тогда мне потребуется всего лишь минута, чтобы проститься с Вифанией.

Когда я выходил из комнаты, Муммий откашлялся.

— Да, кстати, надеюсь, что никто из вас не страдает морской болезнью?

— Но куда он тебя увозит, этот человек? — потребовала ответа Вифания. (Да, именно «потребовала», хотя и была рабыней. И если эта ее дерзость представляется вам совершенно неподобающей, то лишь потому, что вы никогда с ней не встречались.) — Кто он такой? Почему ты думаешь, что ему можно доверять? А что если он подослан кем-нибудь из твоих старых врагов, чтобы выманить тебя из города, а потом без свидетелей перерезать глотку?