Оружие и мальчик - страница 3

Подвала в этом доме не было, зато был огромный чердак, заставленный разными низенькими столиками и разноцветными подушками. И еще теперь у них был дворик с прудиком, в котором плавали золотые рыбки, и крохотный садик с вишневыми деревьями.

Деревья не тревожили Виктора, а вот то, что скрывалось за ними, его волновало: посреди сада стоял небольшой домик, у которого не было ни одной стены, а внутри домика стояла ярко раскрашенная фигурка в цветном одеянии. Правая рука ее была поднята в жесте, похожем на благословение. Когда Виктор стоял в этом саду, его охватывало одновременно и чувство покоя, и какая-то тревога.

— Это синтоистский храм, — сказал отец, подойдя как-то к Виктору, стоявшему около японского домика.

— Синтоистский? — переспросил мальчик. — А что это такое?

Мистер Блюм положил руку ему на плечо.

— Ну, это такая религия. Ее исповедуют японцы. Они поклоняются природе и, кроме того, они чтут своих предков, например, своих прадедов и прабабок.

— А-а, — протянул Виктор, не сводя глаз с храма. Здесь было так тихо и хорошо, и от цветущих вишен шло такое благоухание. Так почему же его здесь не покидало чувство страха?

— Пап, а почему японцы, которые здесь раньше жили, должны были уехать? Ведь они ничего плохого не сделали, правда?

Отец нахмурился.

— Пошли. У мамы уже готов обед, — сказал он, чтобы не отвечать на вопрос.

Виктор понял, что ответа он не получит, и нехотя поплелся к дому. Позже за обедом он спросил:

— Папа, ты не мог бы подарить мне на день рождения карту?

Чашка кофе замерла в руках мистера Блюма на полпути от блюдца к губам.

— Карту? — недоуменно спросил он. — Зачем она тебе?

— Да знаешь, наша учительница, мисс Магрудер, много интересного рассказывает нам на уроках географии. Вот мне и хотелось бы, чтобы у меня дома были разные карты. Я бы мог отыскивать на них места, о которых он говорила на уроке, — ответил Виктор.

Отец задумался.

— Что ж, посмотрим, может быть мне удастся что-нибудь для тебя сделать, — наконец проговорил он. — Просьба достаточно разумная. Да и твой день рождения не за горами.

В этот день рождения Виктор получил в подарок две большие карты — Европы и Северной Африки — и несколько карт поменьше, на которых была изображена Азия и район Тихого океана. Виктор тут же перенес их на чердак и расстелил на низеньких столиках.

«Это именно то, что надо», — подумал Виктор. Трясущимися от волнения руками он открыл деревянную коробку, в которой теперь хранил солдатиков. Он уже давно понял, что это не просто игра. Это было что-то гораздо серьезнее.

Вскоре солдатики были дислоцированы на картах. На каждой фигурке был маленький ярлычок с номером боевой части и обозначением ее численности и огневой мощи. Правда, солдатиков ему хватило не на все части, но на те пять долларов, которые прислал ему к дню рождения дядя Гарри, он без труда разрешит эту проблему. К тому же, ему хватит и на карту Советского Союза, которую он давно приметил в соседней аптеке, и на последний выпуск «Поразительного в научной фантастике».

Тем временем войска Роммеля рвались к катастрофе Эль-Аламейна, американские морские пехотинцы готовились к штурму Гвадалканала, а германское главнокомандование все еще пыталось взять измором осажденный Сталинград.

— Теория вероятности совсем несложная, — объясняла на уроке математики мисс Джекобс. — Это почти как простое деление.

Она взяла со своего стола игральную кость.

— Если считать, что это обычный кубик, то ответьте, сколько у него сторон?

— Шесть? — раздался неуверенный голос откуда-то с задней парты.

— Правильно, — улыбнулась мисс Джекобс. — А для того, чтобы определить вероятность выпадения того или иного числа, нужно разделить одну сторону на общее число сторон.

И она на доске написала это простое уравнение.

— Вот видите, делим один на шесть и получаем одну шестую. Это значит, что у каждого числа на нашей кости шанс выпасть при броске равен одному из шести. Понятно?

Несколько голов утвердительно закивали.

Дальше мисс Джекобс принялась объяснять, почему для двух чисел вероятность выпадения будет равняться одной тридцать шестой, а не одной двенадцатой. Виктор слушал очень внимательно, ловя буквально каждое слово и делая в тетради записи размашистым почерком. Его тетрадь пухнет от записей, правда, далеко не все они со слов учительницы.