Осада - страница 5

– Идем, Карл, – сказал Тимофей. – Мы заслужили отдых.

Лестница внутри башни была узкая. Идти по ней получалось только по одному. Первым шел Карл. Рыцарь внимательно глядел под ноги. Пару раз он тут уже оступался. Лестница крутая, а света маловато. По одному факелу на этаж да пара узких окошек-бойниц. Карл опирался рукой о стену, прямо как слепой Орест, и где-то на полпути ему пришла в голову мысль, что со второго этажа башни вообще-то можно было выйти на галереи, что тянулись вдоль крепостных стен, и уже с них спуститься во двор по широкой лестнице.

Двери в галереи были закрыты, но не заперты. Карл выбрал ту, что правее. Она была на шаг ближе. Рыцарь толкнул дверь, и та легко распахнулась.

– Матерь божья! – выдохнул Карл и крикнул: – Тревога!

Выхватив меч, он выскочил в галерею. Тимофей на ходу вздохнул и последовал за ним. Одновременно и с одинаковым грохотом распахнулись двери, ведущие на стену и в соседнюю галерею. Громкий топот возвестил, что подкрепление на подходе. Едва переступив порог, Тимофей тотчас отпрянул в сторону.

Мимо с мечом в руках буквально пролетел барон. Локерли ему едва на пятки не наступал. За ними в галерею ворвались еще десятка полтора воинов. Впрочем, спешить тут было уже некуда.

Сэр Жерар из Булони сидел на полу, привалившись спиной к стене. В правой руке он сжимал рукоять меча, а в его левый бок была воткнута сабля. Тимофей повидал достаточно мертвецов, чтобы узнавать их с первого взгляда, но все же опустился на колени рядом с рыцарем. Под телом уже образовалась приличная лужа крови. Тимофей проверил на шее пульс. Его не было.

– Он мертв, – сказал Тимофей. – Но кровь совсем свежая.

– Осмотреть здесь все! – рявкнул барон. – Живее, бездельники!

Воины мгновенно обшарили всю галерею. Не такая уж большая она была. Галерея вела от угловой башни к воротам. Точнее, к башенке слева от ворот. Каменные колонны поддерживали свод. Со стороны двора тянулись толстенные деревянные перила. И дерево, и камень были одинакового песочного цвета. Вдоль внешней стены стояли ящики с припасами, куда не по разу заглянули. В самой стене были проделаны узкие бойницы. Просунуть в них руку или копье – или ту же саблю – не составило бы труда, а вот человек, даже ребенок, ни за что бы не протиснулся.

– Здесь никого, кроме нас, – сказал рыцарь в сером плаще. – Там дверь, – он указал в дальний конец галереи. – Заперта изнутри. Караул на воротах никого не видел.

Локерли перегнулся через перила и резко свистнул.

– Эй, внизу! – крикнул он. – Отсюда никто не спрыгивал?

– Когда? – спросили снизу.

– Только что, болван! – уточнил Локерли.

– Не-а, – отозвались снизу. – Я бы увидел.

Во дворе перед галереей стали собираться люди. Кто-то громко спросил, что случилось.

– Сэра Жерара убили! – ответили им с галереи.

– Проклятые сарацины!

Тимофей выдернул из тела саблю и вынес ее на свет. Рукоять была отделана тончайшим золотым узором и украшена тремя рубинами. Один, самый крупный, был вставлен в навершие, два поменьше – в гарду. Сам клинок оказался коротким – чуть-чуть не дотягивал в длину до двух локтей, – но зато шириной почти в ладонь. По металлу тянулся характерный беспорядочный узор.

– Фаранд, – уверенно определил Тимофей. – Восточная сталь. Думаю, индийская работа. Но таких широких клинков я раньше не видел.

– Я видел, – сказал барон. – В Дамаске на рынке. Вы правы, мастер, их индийцы привозят. Не самая практичная вещь, но сарацины любят богатое оружие.

Все выглядело так, словно сэр Жерар схватился в галерее с сарацином. Тот сумел пронзить его саблей, однако рыцарь обратил врага в бегство и уже потом свалился замертво. Вот только ни один сарацин на стену так и не поднялся. Не говоря уже о том, чтобы прорваться во внутреннюю галерею.

– И кто, черт побери, это сделал?! – громко рявкнул барон.

Никто не хотел произнести это вслух, но очевидное от того не становилось менее очевидным. Рыцаря убил кто-то из тех, кто был в крепости. То есть кто-то из своих.

Сама картина преступления для бывалых воинов была предельно прозрачна. За годы стычек и сражений они научились читать поле боя, словно открытую книгу. Учитывая малую грамотность рядового крестоносца, даже лучше, чем открытую книгу.