Осенние озера - страница 18

Уж полдень слать лучи приутомился,

Закинул лук, вложил стрелу в колчан, —

Как на лугу наш витязь очутился.

Виднелся холм, венцом дубов венчан,

И облаков белел воздушный стан.

Над ручейком беспечным и спокойным

В полях брела, склоняя гибкий стан,

Без покрывал, лучам открыта знойным,

Девица, что весна, с лицом, любви достойным.

Цветы рвала, на рыцаря взирая,

И скромный стих в устах ее звенел;

Она жильцом скорей казалась рая;

Был кожи цвет так нежен и так бел,

Что с лилией сравниться бы посмел.

Простой убор и кос шафранных пряди,

А наверху волос прямой раздел,

И жемчуг лег струей на тонком ряде.

Сильнее девы власть при скромном столь наряде.

Стыдливо речь ведет она к герою,

Потупя взор и выронив цветы:

«Ждала тебя, о витязь мой, не скрою.

Во сне давно уже являлся ты,

Посол небес, неясный плод мечты!

Молюсь тебе, склонив свои колени,

В пустынный край влекут твои черты,

Где жители лишь волки да олени,

Но не услышишь ты ни жалобы, ни пени.»

Всегда с тобой: какое счастье выше?

Достался мне блаженнейший удел.

Всевышний Бог, мольбу мою услыши!

От копий злых храни его и стрел,

Чтоб совершить немало славных дел.

А мне в трудах служить твоим покоем,

Любить тебя желанный час приспел.

Мы славы, друг, теперь уже не скроем:

Как стоя на весах, равно друг друга стоим.

Движеньем рук томленье выражая,

К себе манит проезжего она:

«Возьми меня: тебе я не чужая,

Как не чужа в реке волне волна.

Ведь грудь твоя моей любви полна».

Подобна речь струям ручья журчащим:

Поет в камнях, прохладна и темна.

Но рыцарь вдаль стремится к новым чащам,

Влеком любви огнем, стремящим и не спящим.

Уж солнце вновь лучи свои скосило:

Вечерний лес – чернее каждый миг.

Коня ведет таинственная сила

Путем, где свет закатный не проник.

Был так же тих и светел бледный лик

У витязя с бесслезными глазами.

Не ищет встреч с веселым стуком пик

И к девам слеп с завитыми косами,

Но к цели Рок стремит безвестными путями.

Пещеры свод навстречу встал из чащи,

Тенистый вход в темнеющую тень,

А крови стук – тревожнее и слаще,

Трепещет грудь, как загнанный олень…

Быстрей, быстрей стремится к ночи день…

Под сводом тем стоит недвижно дева,

Ни с места конь, копытом бьет о пень…

Глядит она без страха и без гнева,

Слова звучат свежей свирельного напева.

«Кто путь открыл, куда всем путь заказан,

Тот должен стать достойным тайну знать.

Елеем ты таинственным помазан,

Ты – господин, не самозванный тать.

Вступи сюда! Воззри, ночная Мать,

Твой сын пришел прочесть немые знаки;

Вот – тайный час, чтоб жатву жизни жать,

В колосья ржи вплести мечтаний маки,

Внемли, ночная Мать, к тебе взываю паки!»

И руки, вверх поднявши, опустила,

И белый жезл чертил волшебный круг.

Его душа тревожно-сладко ныла.

Так тетиву прямит упрямый лук,

А та дрожит, неся стесненный звук.

«Что дашь ты мне?» – спросил у девы странной.

– Любовь и власть – дары все тех же рук, —

Она в ответ. – Да к мудрости нежданной

Получишь ключ, войдя в пещеру, гость желанный.

«Любовь не здесь!» – прочел я в фолиантах;

«Любовь не здесь», – сказал мне говор птиц,

Когда читал о чудищах, гигантах

И бегал в лес от пламенных страниц.

Пусть грот таит все таинства блудниц, —

«Любовь не здесь!» – мне шепчет голос тайный.

«Вперед, вперед!» – зовет рожок зарниц;

И голос дев, прелестный, но случайный,

Не в силах совратить с тропы необычайной.

Она к нему, полна глухой обиды:

«Любовь не здесь? но где ж тогда любовь?

Елены где? Дидоны и Армиды?

Не здесь ли все? Молчи, не прекословь!

Войди сюда, не хмурь угрюмо бровь:

В любви лишь власть познанья мы обрящем.

Уйми свой бег, что тянет вновь и вновь

Идти вперед к иным, все новым чащам,

Где неизвестность спит, глуха к рогам манящим».

– Ты знаешь путь к любви? в моей дороге

Вот все, что нужно от тебя мне знать.

Где страсти храм, священные чертоги,

Ты мне должна, коль можешь, указать.

Властитель я, не самозванный тать, —

Твои слова, зовущая в пещеру, —

Венцом любви чело короновать

Дается тем, кто сохраняет веру,

Поправ гордыни льва и ярости пантеру.