Осенний сон - страница 3
(Пауза).
ВИЛЬГЕЛЬМ
Может быть, душа в это время прилетает и улетает – и прилетает.
ТАМАРА
Да… да…
ВИЛЬГЕЛЬМ
Мне всегда казалось, что если любить очень сильно, быть влюбленным вообще, пи в кого отдельно – то будешь в звездные ночи перелетать от звезды к звезде по лучам.
ДИНА
Да, вот и мы с Тамарой, когда бываем влюблены, всегда по ночам видим во сне, что летаем.
ТАМАРА
Дина, ты дура!..
ДИНА
Скажешь, неправда?.. Сама же тогда рассказывала!..
ТАМАРА
Ну, – во сне…
ВИЛЬГЕЛЬМ
А, может быть, Вы в самом деле летали?
ДИНА
Вы думаете?
За сценой голос матери: «Тома, Дина»!
ОБЕ ВМЕСТЕ
Ау! Мамочка – киса!
Вскакивают, бегут в дом. Барон подбирает скатившуюся у него с колен на ступени книгу и уходит в сад. Хозяин, хозяйка, партнеры, Андросов садятся за карты. Барышни рассаживаются в стороне.
АНДРОСОВ
Хлопает Орлова по плечу.
Из дальних странствий возвратясь! Наконец-то, батенька; засиделись в юнкерском!
ДИНА
Так не верится! Юнкер Орлов – офицер!
ОРЛОВ
Меня даже не юнкером величали, а всегда: повеса Орлов, – на лево кругом в карцер!
Барышни смеются. Играющие садятся.
ХОЗЯЙКА
Объявляю – три бубны.
АНДРОСОВ
Пп-асс!
ХОЗЯИН
Ваш валет – моя дама! (Между игры, продолжая начатый разговор). Нам надо, повторяю, свежие общественные силы. Бодрые – даже жестокие. И они грядут, хотя я не поклонник нынешнего пророка Ницше.
АНДРОСОВ
Главное терпеть не могу этих кислых психопатов и разгильдяев.
ХОЗЯЙКА
Маленький шлем без козырей!
АНДРОСОВ
Смачно.
Пп-асс.
Во время разговора входит барон и незаметно, сконфуженно поеживаясь, садится между скучающими у стены барышнями и Андросовым.
АНДРОСОВ
Играет шутя, рассказывает через барона барышням анекдот. Ничего не слышно, анекдот угадывается по его подергиваньям и смешкам барышень.
ВЕСЕЛЕНЬКАЯ БАРЫШНЯ
Плутовато.
Барон, что Вы делали так долго в саду?
ВИЛЬГЕЛЬМ
Мило.
Читал Сервантеса.
ДИНА
Ах, мои любимый герой был всегда Дон- Кихот! Мне говорят, что я всю жизнь борюсь с ветряными мельницами!
ХОЗЯИН
Важно и глубокомысленно.
Бессмертный тип, подобию типам Шекспира. Заметьте главное! Он умер, не пережив свою идею!
ОДНА ИЗ БАРЫШЕНЬ
Мне кажется, Дон-Кихот любил красные розы. Не правда ли, барон?
ВИЛЬГЕЛЬМ
Улыбаясь далеко и безмятежно.
Пожалуй…
ВЕСЕЛЕНЬКАЯ БАРЫШНЯ
Почему-то его здесь зовут Гильом! Это ведь французское имя! Причем же тут Франция!
АНДРОСОВ
Вильгельм, Вильгельм – довольно долговязая история – Виллендряс. А правда ли, что в петербургском корпусе товарищи дразнили Вас уменьшительным «Виля»?
ВИЛЬГЕЛЬМ
Добродушно смутившись.
Да.
АНДРОСОВ
Да – Виля… А знаете, господа, ей Богу не анекдот, что у нашего милейшего Гильома-Виленьки отец настоящий немецкий кабан, когда нарежется пьян, то ставит его на колени перед доспехами предков и стегает арапником. Это не анекдот, ей Богу! Правда, барон Гильом?
ВИЛЬГЕЛЬМ
Внезапно вспыхнув, с укором, тихо.
Да, правда.
Возникает неловкий шум между дамами.
ХОЗЯИН
В негодовании – неопределенный звук.
АНДРОСОВ
Смеясь.
Никак не может ому простить высокоидейный отказ от военной службы! Серьезно но анекдот! (К Вильгельму). Ведь я верно рассказал – арапником?
ВИЛЬГЕЛЬМ
Борется минуту с самим собою, потом тихо, но очень внятно.
Арапником.
Очень неловкая пауза. Тамара и Дина умышленно гремят ложечками и чайной посудой.
ТАМАРА
Со страстным негодованием правды, почти плача.
Это прекрасно, барон Гильом. Это прекрасно, что Вы отказались от военной службы!
ВИЛЬГЕЛЬМ
И потом я не могу видеть крови и раненых.
ТАМАРА
С досадой и укором. Гильом!
ОРЛОВ
Когда меня единственный раз ударили, я того человека чуть не зарубил шашкой!
АНДРОСОВ
Да, и представьте, заметьте – самое занимательное в истории. Барон живет годы у своего отца – и но уйдет, и необыкновенно послушный мальчик.
ДИНА
Это уж как бы мученичество?
ВИЛЬГЕЛЬМ
Стал вдруг очень похож на сконфуженного немецкого юношу. Внезапно с осенней ясностью – смущенно и свято.
И там был кролик – я из за кролика – я боялся, что он потеряется и что ему будет худо в моих скитаньях. Я не мог уйти, пока он был жив.
Всеобщее некоторое замешательство.
ВИЛЬГЕЛЬМ
Я думал, все надо сносить, раз дано.
Нежно вспыхивает и закрывает на мгновение длинными пальцами своих больших, но слабых рук, лицо.