Осенний урожай - страница 9

В одном городе, отстоящем на шестьдесят ли от родной деревни Тун-бао, произошла стычка крестьян с войсками и полицией. Полицейские, правда, стреляли в воздух, но арестовали и отправили в тюрьму несколько десятков крестьян. На следующий день возмущенные крестьяне осадили город, отрезав его от других близлежащих городов. Властям ничего не оставалось, как открыть «врата милосердия», точнее, уступить требованиям крестьян. Если теперь крестьянин брал в лавке дань риса в долг, осенью он возвращал столько же, хозяева закладных лавок тоже не требовали больше процентов; городская торговая палата передала в распоряжение старост сто пятьдесят даней риса для голодающих крестьян. Шэньши и торговцы хорошо понимали, что время смутное и лучше всего пойти на попятный, а сто пятьдесят даней риса, выделенных для крестьян, можно возместить за счет жителей города. Между тем в город вошел провинциальный отряд охраны спокойствия для предотвращения возможных беспорядков, заняв важнейшие опорные пункты города и соседних деревень. «Врата милосердия», «милостиво» открытые шэньши и торговцами, а потом и этот отряд мало-помалу успокоили крестьян, и они перестали изымать у богачей рис. А тут еще подошел к концу шестой месяц, полевые работы были, как говорится, на носу.

Лишь благодаря смутам семья Тун-бао вот уже который день ела в обед рисовую кашу, а утром и вечером – похлебку из риса. Долгов не было, если не считать трех злосчастных доу риса, которые А-сы взял еще до начала крестьянских волнений. А-сы с женой знали, что во время полевых работ им все равно придется залезть в долги, и потому трудились без должного рвения, вызывая недовольство старого Тун-бао. За последний месяц он потерял былую власть в семье, но начались полевые работы, и, словно преданный сановник, который печется о восстановлении трона после смуты, Тун-бао старался навести порядок в семье – он ведь был умудрен житейским опытом, как старый конь, который хорошо знает дорогу домой. Старик подолгу рассказывал сыну и снохе, как работали в его время, о своем трудолюбии в пору молодости, приводил пример своего отца, который весь век трудился не покладая рук, никогда не падал духом, не унывал и нажил богатство.

Едва вернувшись с тока, Тун-бао начинал кричать:

– Ты что, рехнулся, А-сы? Забыл, что через день-другой пора рис высаживать? Удобрения надо бы!

Как-то раз А-сы безразлично ответил:

– Еще с прошлого года лежит пакет.

– Тот самый порошок? – Тун-бао подскочил и зло уставился на сына. – Да ведь это же яд! Его нарочно заморские дьяволы придумали, чтобы навредить людям. Деды и отцы наши бобовым жмыхом удобряли. Он земле крепость дает, а этот порошок ее отнимает. На кой нам это нужно? Что ни говори, лучше жмыха ничего не сыщешь.

– А деньги на жмых где взять? Немного свежего порошку, и то не на что купить. А его бы надо к старому прибавить, для крепости.

– Ну что ты мелешь! Тебя послушать, так и рис сажать не надо. А жрать что будем? Жить на что? С долгами расплачиваться? – орал Тун-бао, тыча пальцем сыну в лицо.

А-сы понимал, что в словах отца есть доля истины, и потому молчал, печально вздыхая. Оно, конечно, – только земля может кормить их целых полгода и помочь из долгов выпутаться. Знал А-сы и другое, что взять деньги в рост во время полевых работ – значит попасть в кабалу. А какой от этого прок? Сам, может, и был бы сыт. А семья? «На таких условиях и сажать не стоит. Только зря спину гнуть!» – частенько говорила жена. Правду сказал А-до: «Долги для крестьянина – смерть». Но только земля и может прокормить! И все же А-сы с женой порешили денег на землю не занимать, обойтись тем, что есть…

Раздраженный упорным молчанием сына, старик подумал: «Больше не буду встревать в их дела!» После полудня он поехал в город, навестил своего свата – Чжан Цай-фа и молодого господина Чэня, пожаловался на сыновей, но оба уговаривали его быть снисходительным, – «у детей своя жизнь, свое счастье». Тун-бао заночевал в городке и с самого утра отправился к господину Чэню просить взаймы на жмых, всего на один кусок. Чэнь как раз накурился опиума, и его клонило ко сну. Чтобы отвязаться от старика, он обещал попросить торговца удобрениями дать жмых в кредит.