Осенняя паутина - страница 31

Сам хорошенько не зная, что делает, он дунул на свечу. В темноте приходилось искать шапку. Вместо того, чтобы зажечь свечу снова, он стал метаться по комнате от дивана к столу, шаря там и здесь дрожащими руками. С тяжелым стуком упал мольберт. Какой-то круглый фрукт несколько раз попадался ему под ноги. Он отшвыривал его, но тот подкатывался снова, точно дразнил нарочно. Тогда он с силой наступил на него, и аромат спелого раздавленного апельсина брызнул в комнату и сразу напомнил фруктовую лавку и его превосходное настроение там.

Наконец, шапка попалась под руку. Он наугад ткнулся к двери, открыл её и опрометью бросился вниз по лестнице.

Ему все ещё представлялось, что он увидит её у ворот, в нескольких шагах от дома.

Понурив голову, она тихо идёт в теплой влажной темноте, и сквозь туман над нею светят звезды... Все, с которыми он знакомил её во время их ночных прогулок. Как заплаканные глаза, они взглянут ей в душу и напомнят...

У ворот стоял извозчик, сжавшись на козлах, — тот самый, которого он видел час тому назад: значит, она пошла пешком.

Насколько хватал глаз, на тротуаре её не было видно. Слева, в тумане, темно и расплывчато рисовалась церковь, и оттуда шла бедная женщина, сгорбившаяся под тяжестью мешка. Справа медленно шагал господин в шляпе с сигарой в зубах. Она должна была пойти направо.

В тумане, как видения, тянулись деревья вдоль тротуара, при свете фонарей, распустивших по воздуху длинный флер, точно погребальная процессия.

Жирными темно-фиолетовыми пятнами отражения фонарей дрожали на асфальте. Деревья роняли тяжелые капли с ветвей; капли ударялись об асфальт, и эти свинцовые звуки производили впечатление более гнетущее, чем в одиночестве стук часового маятника.

А что, если у неё, на самом деле, ещё ничего не было решено с тем, и только теперь она поспешила к нему, чтобы дать своё согласие? Что, если она сегодня пришла с последней надеждой? Но тогда разве так надо было вести это дело?

Да, разумеется, для неё это было дело: даже не дело, а афера. Это слово более подходящее. О, хитрая лиса! Она не брала денег! А может быть, этим-то она и хотела поймать его, и когда увидела, что не удалось...

Нет, он не прав перед ней; так нельзя было притворяться. И он вслух повторил её слова, сказанные в страстном порыве: «Самое унижение перед тобою мне сладко».

Сел на извозчика. Затрещали колеса, наполняя шумом опустевшую улицу.

— Послушай, — обратился он к извозчику. — Ты, верно, спал?

Извозчик удивился.

— Нет и не думал спать, хотя, по правде говоря, было время выспаться: прошёл добрый час, как привёз сюда барышню. А недавно барышня ушла пешком.

Значит, она пошла к нему: это недалеко. А может быть, просто у неё не было денег на извозчика? Случалось.

Треск колёс по мостовой мешал думать, и мысли прыгали, как эта лошадь, которая, видимо, делает слишком много движений, а подвигается убийственно медленно.

В каждой настигаемой фигуре чудится она. Взгляд его напряжён до такой степени, что как бы съедает самый туман и мрак. Её нет.

Траурная процессия деревьев по обе стороны тротуара окончилась. Её перерезает шумная улица с гремящими конками и экипажами, со множеством магазинов, которые наглыми продажными глазами вызывающе смотрят наружу. На углу часовой магазин. Эти большие круглые часы хорошо известны им обоим.

Толпа. Кого-то раздавили. Все равно. Это неважно для него теперь. Как жадно сбегаются люди на кровь. Может быть, она в их толпе: она так любопытна. Он напряжённо всматривается, приподнимается в дрожках…

Дальше!

Его охватывает уныние. Никакой надежды увидеть её. За освещённым окном кондитерской фигура, похожая на неё. Вздрогнуло сердце. Он даже не дал себе труда всмотреться, остановил извозчика и ринулся туда.

Уже в дверях он ясно увидел, что это не она. Но какое сходство сразу! Даже и одета почти так же. Он не повернул тотчас же обратно только из чувства, близкого к благодарности за сходство. У этой определённый, почти мужской нос, а у той в лице все женственность и неопределённость.

Он машинально покупает засахаренные орехи: она любила их и ела как-то особенно приятно, по-детски облизывая пальцы.