Осенняя паутина - страница 62

— Signor! Noi perderemo!

Я хотел успокоить его, но в эту минуту палуба вырвалась из-под моих ног, и я едва не полетел к борту.

Сделав отчаянный, прыжок, я успел, однако, ухватиться за поручни и, быстро перебирая руками, поспешил вперёд к своей каюте.

Теперь пароход кренился правым бортом, и я почти висел на руках над волною, которая блестела, подобно горе с снежной вершиной.

В следующее мгновение я уже был около своей каюты. Поручни кончились. Надо было опять сторожить счастливый миг и ухватиться за ручку каютной дверцы.

Удалось и это, но волна захлестнула мои ноги. С ловкостью клоуна я, наконец, попал в мою каюту и, захлопнув дверь, вздохнул свободнее.

Здесь у меня было светло и уютно после слякоти, ветра, сумрака и волн, падавших на спардек.

Каюта была двойная по величине. На стенах висели портреты моих близких, и это внушало некоторую бодрость и успокоение.

Однако, дребезжащий звон графина и стакана в скрепках, а также танец моих туфель по каюте и здесь напоминали о буйстве волн. Я словил туфли, засунул их в щель между чемоданом и диваном, где чемодан был привязан, — оттуда они уже не могли вырваться, — и, совершенно изморённый трехдневной бессонницей и плохим питанием улегся на кровать, с трудом стягивая с себя намокшую обувь и засовывая её туда же, где были туфли.

Пароход продолжал свою пьяную скачку по волнам. Пол моей каюты по временам превращался в стену, а стена в пол.

А то я вдруг становился почти вверх ногами или, наоборот, вместе с кроватью поднимался на ноги. Однако же, я мужественно держался руками и ногами за прутья кровати и во что бы то ни стало решил уснуть несмотря ни на какие превратности.

За иллюминатором раздался стук от падения тела, и вслед за ним — стон.

Кто-то, очевидно, треснулся головой о палубу. Вероятно, вестовой матрос, а, может быть, тот несчастный итальянец.

Засуетились... очевидно, услышали... Тем лучше, я могу лежать спокойно, если это называется лежать, да ещё спокойно.

Глаза закрываются сами собой и неестественная дремота охватывает истомлённое тело.

Я даже начинаю видеть что-то вроде сна, хотя смутно в то же время сознаю, что это наяву, и крепко держусь по-прежнему руками и ногами.

Мне представляется, что верёвками прикрутили меня, как Мазепу, к спине коня и конь то мчит меня вперёд, то становится на дыбы, то бьёт задними копытами, стараясь сбросить свою ношу.

Не тут-то было.

Такое положение начинает даже забавлять меня.

Долго ли оно продлится, я не знаю.

Вдруг страшный треск заставляет меня вскочить с открытыми глазами на постели. Я сразу прихожу в себя. Уж не раскололся ли пополам корабль?

Сорвался мой чемодан. Он вырвался из верёвок и грохнулся на пол и теперь несётся к двери.

Я чувствую, как меня охватывает досада на него за то, что он не дал мне выспаться, на что я, по-видимому, на этот раз был вполне способен.

Но ещё не все потеряно. Достаточно водворить его на место, и все будет отлично.

Я покидаю кровать, и вот тут-то начинается жестокая борьба с чемоданом.

Я вижу, как он, докатившись до двери, грохнулся в неё изо всех сил, точно желал вырваться наружу и ринуться в волны.

Держась за стенки, крадусь к нему, но он уже предупреждает меня на полпути и летит навстречу.

Тем лучше.

Стоя на широко расставленных ногах, весь склонившись вперёд, чтобы сохранить равновесие, я победоносно протягиваю к нему руки: но он летит уже в сторону и обрушивается в одно мгновение на умывальник.

Я стукаюсь рядом об стену.

Хватаюсь рукой за вешалку и в то же время вижу, как чемодан от умывальника летит к дивану, на котором столько дней провёл пленником.

Я стремительно низвергаюсь за ним. Тут-то я опять водружу его на место.

Но мой прыжок поневоле оказался промахом: вместо дивана я очутился на постели и пребольно стукнулся о железный прут коленкой, а руками уперся прямо в стену.

Не успеваю ещё опомниться, как чемодан, точно издеваясь надо мною, летит снова к двери и с размаха опять ударяет в неё с силой и грохотом пушечного ядра.

Моя досада переходит уже прямо в злобу. Я бросаюсь к нему, но он подкатывается мне под ноги, и на этот раз я уже прямо лечу головой в дверь и стукаюсь в неё не хуже чемодана