Осиное гнездо - страница 58

  - Спасибо, Михаил Иванович. Вы так добры...видимо оттого, что вас окружают такие прекрасные феи, от которых исходит одно добро. Красота должна спасти мир, как сказал один мудрый человек.

  - Когда все красивы это сложно, можно растеряться, а посему, пока не поздно, выберите одну. Она вам заменит остальных.

  Михаил Иванович, будучи в лирическом настроении тут же повернулся и ушел по своим делам.

  Я поднялся на второй этаж, прихватив с собой две розы для Нины и для Ани. Дверь, где сидела Нина с Аней оказалась приоткрытой, и там находился Михаил Иванович. Я заметил его и спешно подался в конец коридора. По коридору сновали девушки нарядные, симпатичные, но никто не походил на Нину.

  - Заходи, солдатик к нам, не стесняйся. У нас здесь девичник, - сказала высокая худенькая девушка с папкой в руках.

  - А вы здесь работаете?

  - Нет, мы на практике. Скоро уедем.

  - Куда, если не секрет?

  - В Москву. Айда с нами.

  - Подождите, отслужу, поеду.

  - Правда, что ли?

  - Истинная правда.

  - Хи-хи, я так и знала!

  - Что знала?

  - Что ты так скажешь.

  - Почему?

  - Потому что все в Москву хотят. Скажи я, что из Рязани, ты бы иначе запел.

  - Никогда не думал о переезде в Москву.

  - Ну и зря. Чао, бамбино, - сказал незнакомка, и ушла по своим делам. Я остался в конце коридора в ожидании, когда директор обсерватории выйдет из кабинета, где сидит Нина. А, может, он сам влюблен в нее? Нина, безусловно, самая яркая девушка и если Михаил Иванович, а он мужик видный, если он, того, не равнодушен к Нине, я пропал, думал я. Минуты ожидания так растянулись, что влюбленный солдатик решил идти напролом. Я решительно открыл дверь того волшебного кабинета, где сидела его волшебная девушка, но директора там уже не было.

  - А разве Михаил Иванович не у вас?

  - Сегодня он к нам не заходил, - сказала Аня Мильчакова с любопытной улыбкой на лице.

  - Ну, садись, Ромео, - предложила Нина. - Гостем будешь.

  Аня моргнула ей и вышла, оставив нас вдвоем. Голубые глаза Нины устремились на бедного парня, возможно похожего на виноватого мальчишку.

  - Ну, рассказывай, чего молчишь?

  Я пожал плечами. Так много ему надо было сказать, но в голове все смешалось, а язык стал ватным, чужим, парализованным.

  - Какой ты стеснительный! А, может, ты бука, ну-ка признайся!

  - Мне уже надо идти, - промычал я.

  - Ну, иди!

  Но я не двинулся с места. Я извлек платок из солдатских брюк и стал вытирать пот, выступивший на лбу.

  - Мне...тяжело с вами. Вы гипнотизируете меня. Я вовсе не бука, не думайте.

  - Ну, хорошо. Мне все теперь ясно. Отвечай на мои вопросы.

  Я кивнул головой в знак согласия.

  - Ты сколько классов закончил?

  - Восемь.

  - А я десятый только что окончила. Поработаю немного и пойду в институт. А, может, на вечернее отделение. Начальник сказал, что возьмет тебя к нам на работу, когда отслужишь армию. Ты придешь к нам на работу?

  - Если вы будете здесь - приду.

  - А учиться будешь?

  - Угу! У вас, наверное, конспекты остались за девятый класс?

  - По всем предметам. Я веду конспекты очень аккуратно. Могу тебе отдать.

  - Это было бы очень хорошо.

  - Ладно, приходи к нам в это воскресение. Я познакомлю тебя с мамой.

  - Я не знаю адреса.

  - Я живу недалеко от вашего военного городка, за забором, в одноэтажном бараке, вдвоем с матерью. Перепрыгнешь через забор и ты у нас. Там единственный барак. Наша комнатенка номер два.

  - В котором часу я могу у вас появиться? - спросил я дрожащим голосом.

  - Приходи к двенадцати дня. Я буду тебя ждать. А сейчас возвращайся к себе в казарму, а то наши девушки... они такие милые сплетницы, Бог знает, что выдумают. Ну, чао, Бамбино! - Нина помахала ручкой, и это было так обворожительно и хорошо, что я с трудом сдвинулся с места, и направился к выходу, а потом побродил по парку Челюскинцев, чтобы прийти в себя.

  Я радовался цветущим клумбам в парке, садился на каждую скамейку, воображая рядом сидящую Нину. Парк был пуст, но напоминал зал, ждущий гостей. Во многих местах висели портреты членов Политбюро, среди которых уже не было великого вождя народов, но его дух все еще витал над личностью каждого советского человека. И каждый советский человек носил образ усатого в своем сердце, как я образ Нины, которую не только боготворил, но и дышал ею.