Осия, сын Нава – мангуста именем Божьим - страница 18

— Ну, пацан, ты даёшь. Не зря тебя отец не хотел отдавать. Кстати, любит он тебя по-настоящему.

И вот тебе первое правило школы Захри. Всё можешь забыть, только отца и мать не забывай. Если спросят тебя, как зовут, всегда говори, чей ты сын. Свое имя забыть можешь, но не имя отца.

А сейчас ешь. То, что ты видел, это было не развлечение — это был первый урок. После еды мы его разберём по косточкам.

Мы поели. И начался мой первый урок в школе Захри.

— Если змея укусит мангусту, он умрет. Нет у мангуст защиты от яда, — сказал Захри.

— Так как же он тогда не боится змеи? Ведь стоит один раз чуть промедлить, и он мёртв, — снова спросил я.

— На то он и мангуста. Когда идёт бой, он ничего не боится и не думает о смерти. Чем больше и страшнее противник и чем он лучше вооружён, тем мангусте интересней. Смертельный бой и кровь врага — главное в его жизни. Не нужны ему ни сила, ни яд, ни огромные клыки. Бесстрашие, пренебрежение к опасности, быстрота и ловкость — это его оружие.

Потому мы и называем себя мангустами. Мы, как и мангусты, живём, чтобы убивать. Смерть и кровь — высшая радость для нас. Не для еды дерётся мангуста с огромной, вооружённой ядом змеёй. Легко мог бы он найти добычу полегче.

Так и мы: убиваем не потому, что нам за это платят. Хотя, конечно, и мангуста сейчас пожирает своего противника, и мы от платы не отказываемся. Но это нам дополнительная награда. Главное — это убивать и видеть кровь.

— Дядя Захри, Вы сказали отцу, что мои припадки — это дар божий. Что от меня зависит — благо это или наказание. Неужели я могу превратить это во благо?

— Подслушивал, поганец! Ну да ладно, я в этом не сомневался. Эти припадки и есть та причина, почему я тебя взял в ученики.

Не редкость среди израильтян пацаны, которых можно научить бесстрашию. Почти всегда не трудно научить ребёнка расслабляться и мягко двигаться, как это делает мангуста во время боя со змеёй. Можно научить драться и убивать ударами пальцев. Можно научить видеть на теле врага точки, удар в которые смертелен.

Но для того, что бы научить ребенка входить в амок, когда окружающие для тебя двигаются медленно, а твои движения для них становятся почти невидимыми, надо брать ребёнка сразу после того, как он перестаёт сосать грудь.

И никогда не знаешь, научится он или нет. Это уже как Бог даст.

Ты же случай редчайший. Это уже есть в тебе. Ты уже можешь это делать. Дар Божий это тебе. И глаза у тебя от природы — глаза мангусты. У других такими они становятся только после многих вхождений в амок.

Многому ещё тебе предстоит научиться. Надо уметь не только вводить себя в амок, но и уметь выходить из него. И управлять собой в нём. Уметь не забыть, зачем ты в него вошёл.

Ты пока этого не можешь. Надеюсь, научишься. Но главное в тебе уже есть. Остальное рано или поздно доберёшь. Остальному я тебя научу.

— Откуда взялся мешок с продуктами?

— Здесь недалеко живут люди. Они каждый день приносят мне продукты. Я бы мог стать для них Богом. Но мне это не нужно. Я им плачу. Мог бы не платить. Но так лучше.

— Ещё Вы говорили отцу, что нельзя мне жениться.

— Да. Обычная жизнь людей нам не доступна. Я уже сказал, что для нас высшее наслаждение — убивать, видеть ужас в глазах людей и видеть живую кровь.

Но всё-таки мы не мангусты. У мангуст дети есть. Тебе же всё остальное будет мешать. У нас не может быть семьи и у нас не бывает детей.

Мы не пьём вина. Мы не едим мясо. Никаких сильных ощущений. Только Амок, священное безумие.

Амок ревнив. Или он или всё остальное. Амок и кровь заменят тебе всё. Важно то, что в тебе это уже есть.

Ты пока ещё не мангуста. Пока ещё ты не умеешь красиво убивать. Но ты будешь мангустой. Потому что в тебе есть Амок и нет в тебе жалости. Ты родился убийцей.

Прошли годы. Я учился каждый день. Редко что-то объяснял мне учитель. Каждый день я как тень следовал за Захри. Делал то же, что и он. Повторял каждое его движение. Старался угадать и выполнить каждое его задание. Самым страшным наказанием для меня было увидеть, что он чем-то недоволен. Самой большой наградой — одобрительный взгляд учителя.