Осколки - страница 5
Мои собственные планы встретить Новый год на вечеринке у соседей развеялись на челтнемском ипподроме. Может, подумал я, в «Вичвудском драконе» еще остался незанятым хоть какой-нибудь стенной шкаф. Я бы попросил сандвич и плед и, проспав эту темную ночь, проснулся бы в новом веке, а рано утром изваял бы памятник погибшему жокею.
Я уже собрался идти в «Вичвудский дракон», когда кто-то громко постучал в стеклянную дверь. Я открыл и увидел нежданного и незваного гостя — Ллойда Бакстера. Он держал бутылку «Дом Периньон» и два фужера из лучшего гостиничного сервиза. Несмотря на эту умилостивительную жертву, его лицо хранило все то же выражение решительного неодобрения.
— Мистер Логан, — официальным тоном произнес он, — я здесь никого, кроме вас, не знаю, и не нужно мне говорить, что сейчас не время веселиться. Я заранее с вами согласен, не только из-за гибели Мартина Стьюкли, но также потому, что грядущий век, скорее всего, будет еще более кровавым, чем уходящий, и я не вижу причины…
Внезапно он замолчал. Я кивнул, приглашая его войти, и сказал:
— Я помяну Мартина.
Похоже, ему полегчало от моего согласия. Им по-прежнему двигало одиночество. Он поставил фужеры рядом с кассой, церемонно хлопнул пробкой, и шампанское вспенилось.
Я взглянул на часы. До колокольного перезвона и фейерверков оставалось всего девять минут.
— Пейте, за что вам угодно, — подавленно заметил Ллойд Бакстер. — Полагаю, явиться к вам было не лучшей идеей.
— Не согласен, — возразил я.
Несмотря на пульсирующую боль утраты, меня все же охватило непреодолимое возбуждение при мысли, что все можно начать сначала.
До перезвона оставалось пять минут. Хоть я и пил шампанское Ллойда Бакстера, он мне по-прежнему не нравился. Нас познакомили года два тому назад. Помню, у него были густые, здоровые темные волосы, но, как только ему перевалило за пятьдесят, он начал быстро седеть. Лицо у него было властное, с соответствующим тяжелым подбородком. Он нарастил жирок на шее и животе. Если он больше походил на промышленника, чем на землевладельца, то это потому, что продал принадлежавший ему контрольный пакет акций судоходной компании, чтобы купить землю и скаковых лошадей.
Он строго заметил, что не одобряет молодых людей вроде меня, которые могут устраивать себе выходные когда заблагорассудится. Я знал: он считает, будто я надоедал Мартину и злоупотреблял его временем, хотя сам Мартин настаивал, что все обстоит скорее наоборот. Если у Бакстера складывалось определенное мнение, он, похоже, не торопился его менять.
Вдалеке в холодной ночи зазвонили колокола, оповещая о великой минуте. Ллойд Бакстер поднял фужер выпить за что-то свое, и я последовал его примеру, желая себе всего лишь прожить январь 2000 года в целости и сохранности. Выказав обычную вежливость, я добавил, что выпью за его здоровье на улице, если он позволит мне отлучиться.
— Разумеется, — невнятно произнес он.
Открыв дверь галереи, я вышел на улицу с фужером золотого напитка и увидел, что множество людей вышли под звезды подышать свежим новогодним воздухом. На улице выше по склону большая компания, взявшись за руки, раскачивалась и горланила «Доброе старое время», пропуская половину слов. Машины еле ползли и гудели, из их открытых окон кричала восторженная молодежь.
Хозяин соседней букинистической лавки энергично потряс мне руку и с незамысловатой доброжелательностью пожелал счастливого Нового года. Я улыбнулся и поблагодарил. Улыбаться было легко. И всегда-то приветливая, деревенька привечала своих жителей и приход Нового года со столь же незамысловатой сердечностью.
Я пробыл на улице дольше, чем намеревался, и неохотно решил возвращаться в магазин — к парусиновой сумке и незваному гостю, чье настроение от моего отсутствия едва ли улучшилось. Распахнув тяжелую дверь, я собрался извиниться, но обнаружил, что это сейчас не главное.
Ллойд Бакстер лежал ничком на полу демонстрационного зала. Я со страхом опустился на колени и нащупал шейную артерию. К моему великому облегчению, я ощутил под пальцами редкое, ритмичное «тук-тук». Может, удар? Или инфаркт? Я очень слабо разбираюсь в медицине.