Осколки - страница 18
На что мы шли — мы точно знали.
Им не понять, за что же за Дунаем
На рубежах чужой для них войны
Ребята из России погибали.
Мы чудики для них, Сашок,
А кое для кого и мудаки.
Ну ладно, всё, Сашок, бывай!
Тут что-то холодно становится опять
Ты, это, небо там топить не забывай
Чего-нибудь «за устречу» найди,
И не скучай, и не грусти.
Придём — расскажем всё.
Давай!
…ноябрь 2006 года…
* * *
Сижу на кухне голым третий день,
Смотрю, как небо полыхает кровью,
И как кругами ходит моя тень
И разговариваю лаем сам с собою…
Всё кончено, возврата больше нет,
Открыла рот земля и машет холодами,
Косая наливает водку мне в стакан
И тянет руку с ржавыми гвоздями…
Убито всё, разорвана весна,
Осталась лишь моя сплошная память,
Да черти бродят в умывальнике стадами,
Я осеняю бесполезным их крестом,
Они мне машут куцыми хвостами…
Слеза сорокоградусная Бога
Всё так и не смогла преодолеть
Щеку воспоминаний. Сея смерть,
Хорваты возникали у порога.
«ratni zloиinci» — «красавцы» пятого
Убийственного года…
Тогда мы быстро отступали.
И здесь сейчас, на кухне предо мной
Отрезанные головы бойцов
Лежат на подоконнике рядами,
Сверкая крупными крестьянскими зубами…
Одна из них двенадцать лет назад
На сербском мне Тарковского читала,
А день спустя
Под Книном Краины горячая земля
Поэзию и кровь её в себя впитала…
Из градусника выпиваю ртуть,
Завалена квартира вся телами,
Я брежу августом, мир бредит тополями.
Я вспомню всех
Когда
Ни
Будь.
* * *
Мы уходим назад, мы уходим за линию фронта
Мы уходим в обратку, а не то, о чём любят писать
Мы просили воды, это было — согласны — непросто
А теперь мы обратно, трупный пот — как пить-дать…
Нас увозят назад, нас транс-пор-ти-ру-ют
Обзывают нас «грузом», и увозят в родные края
Кто вагоном, кто «бортом», кто в мешках, а кто судном
А кого-то и «зайцем» заклеймить норовят…
Нас увозят домой, где берёзы и сосны
Где в свои небеса вниз ложимся лицом
И парнЫе могилы, что «забыли» нам вырыть
Как ресницами машут, травинкою и колоском…
Нас не будут любить, нас и так никогда не любили
Нам напишут сто песен, ну а толку бумагу марать?
Вам спасибо за то, что лопаты у вас, что живые
Нам спасибо за то, что не хочется вам умирать…
Черви нас пригласят, как объявят, на свой белый танец
Черви — это как ретушь перед встречей с Верховным Судьёй
Ну а там наверху — чёрный мраморный глянец
Не забудьте листать, как наступит у вас выходной…
Мы уходим назад, позволяя вам здорово выпить,
Затыкая вам глотки в третий главный ваш тост тишиной
Из «джакузи» могил, сквозь небесную накипь
С удивлением слышим, как кто-то кричит «я с тобой!»…
Мы уходим назад, мы уходим назад и как эхо всё слышим:
«Почему он, не я?» и «Постой, ну постой, я с тобой!»…
31 декабря 2006 — 1 января 2007
* * *
Почти совершеннолетняя война
(15 лет с начала Чеченской войны)
Наложи трафарет войны на любой город,
И услышишь сразу — люди кричат и стонут.
Чуть подвинь его рукою своей нетвёрдой,
Сразу в дом угодят колыбельной бомбой.
К зеркалу подойди и прикрой лицо иконкой,
«Кровь и плоть» — это пароль, отзыв — «Спирт и тушенка».
Занавешивай теперь его, не занавешивай,
Смерть не видит, моторизирована душа или спешена.
Вырвись из здания, брось во врага гранату,
Всё равно отцу на заводе не заплатят зарплату.
Оглянись, огрызись, выпусти магазин и займи позицию
Город завален трупами, можешь набрать 02 и вызвать милицию.
Чей-то выстрел, и — тело сослуживца катится,
Чёрти что, лучше бы кино в Москве, да тёплая одноклассница.
Полыхнуло, «ура», штурма «версия три», рукопашная разгорается,
Пятна крови по снегу самостоятельно передвигаются.
Всё: секунды, дыхание, промедол, чей-то адрес и бинт
Если выживешь, приедешь домой и поймёшь, что давно убит.
Перебежками, перепрыжками, и петляй по жизни, как заяц,
Трафарет войны — это ты. Навсегда. Мерзавец.
Андрей Рогожников
Андрей Леонидович Рогожников. Поэт. Родился в 1963-м году. Служит в милиции. В 2001-году находился в командировке в Чечне. Публиковался в периодических изданиях. Живет в г. Златоуст Челябинской области.
Минутка-95
Сколько отчаянья, боли и мата!
В связках, простуженных, голосовых —
Площадь «Минутка» в пятнах бушлатов.
Наших солдат, но уже не живых…