Осколки - страница 6
Тревога. Секунды — песок.
И веточкой в нем завороженно чертим
Безмолвное кружево строк.
Послушай, а может мы просто — тоскуем,
Устав от непрожитых лет?
В такой же июнь нашим не-поцелуем
Был — порван счастливый билет…
А знаешь… Когда-то мы были неправы.
Былое исправить — нельзя.
Наводим — сближением рук — переправы.
Молчим. Все расскажут глаза.
Прислушайся… Тише… Июнь — поцелуем
Припал к пересохшим устам.
Еще пять минут тишины. Потанцуем?
Поверим — рассыпанным снам?
Еще пять минут предрассветного счастья.
Прощальный подарок судьбы?
Вот-вот наша хрупкая не-сопричастность
Развеется ветром, как дым.
На западе — рокот далеких моторов.
Рассвет. И багрянцем лучи
Бликуют на крыльях чернильного строя.
Еще пять минут. Помолчим?
Хрустальное утро. Притихшие птицы.
Еще — пять минут тишины.
Давай сговоримся друг другу присниться?
В шесть вечера? После войны…
Я — Советский Союз
Я — Советский Союз, кораблем воплощенный в металле,
Вопреки непреложности времени, в коем я не был рожден.
Килотонны наркомовской стали, что — строчками стали
Бесполезно ржавеют под серым предзимним дождем.
А казалось — чуть-чуть, и — свинцовый балтийский фарватер
Мне откроет дорогу. Ее не нашел Геркулес.
Капли… Дождь на броне, охреневшие чайки — в кильватер:
Посмотреть на кончину титана, несущего крест.
А казалось (вполне!) — под прицелом шестнадцати дюймов
Целый мир ляжет агнцем, как всуе сглаголил пророк.
Я хотел этот мир сбросить наземь с подгнивших котурнов,
Но — ложатся букетами сны, в сотый раз заболтав Рагнарёк.
Я — последний атлант, изнемогший под ржавостью неба,
Променявший Вальхаллу на клубность признания строк.
Я — «Советский Союз». Я — живая, живучая небыль.
Я — последний атлант. А последний — всегда одинок.
Pax Post Romana
И это — жизнь?! Обидно — до истерики.
Какой кретин затеял переправу?
Я — патриот поверженной Империи,
Я — гражданин исчезнувшей Державы,
Центурион средь варварского капища —
Распятый, ошарашенный, стреноженный.
И копошатся обезьяньи лапищи
Над лорикой, фалерами, поножами…
И это — жизнь?! Трибуны-алкоголики
За опохмелкой двинули за речку.
Нас продали, квирит, за счастье кроличье,
Да и притом — остригли, как овечек.
Легат был слаб. Идеалист, без кворума.
В легачьей свите — с кухонь полудурки.
И вот — итог: на гордых римских форумах
В Курбан-Байрам баранов режут чурки.
И это — жизнь?! Могли ж — открыть америки,
И олаврушить мир бессмертной славой.
Все — прОпили. Прожрали. До истерики
Обидно. Только кровь по венам — лавой.
Трибуны сыты. А в фаворе — звери, и
Осталось встать и крикнуть: Боже правый…
Я — гражданин исчезнувшей Империи.
Я — патриот поверженной Державы…
Цинковые журавли
Небо на Кавказе — густо-синее…
Отгремели грозами бои,
Синеву привычно ранят крыльями
Цинковые птицы-журавли.
Им лететь — в последний раз по солнышку
Да тянуть серебряную нить,
Прежде, чем в оструганных суденышках
Навсегда — улечься под гранит.
Все равно. Командовали ль ротами?
Только ль притирались к сапогам?
Равноправно-серые «двухсотые»
Развезет «тюльпан» по адресам.
…Жидкий строй «кузнечиков» на кладбище.
Речь. Прощальный треск очередей.
Жить отныне — в памяти товарищей
Да в сердцах и снах родных людей.
А на дискотеках — их ровесники
(Искренне считаются — ДЕТЬМИ)
Обсуждают девочек и песенки —
Хорошо живется молодым…
…На перроне станции «бессмертие»
Каптенармус-ангел примет цинк,
Выдаст крылья — белыми конвертами,
И к «парадке» — золоченый нимб.
Вечно молодые. Вечно — сильные.
Им бы жить — на взлете полегли…
На прощанье — нам качают крыльями
Цинковые птицы-журавли.
…но не сдаюсь
«Погибаю, но не сдаюсь»…
Смерть — хмельней, чем волшебный кубок.
Я — не викинг. Скорее — трус,
Но — на всех не хватило шлюпок.
Говорите: «И смерть красна»?
…День исходит багряной высью…
Просто — меньше свободы, на…,
Чем у загнанной в угол крысы.
Ну, а крыса в углу — страшна:
Жизнь за десять — расклад стандартный.
…Тушит в сердце пожар волна,
Плещет в рубку — за квартой кварта.
Вот он — славы желанный час!
Выбирай: хоть в Джаннах, хоть в Ирий!..
Только вот (как всегда у нас) —
Не хватило на всех валькирий.
Надоело. На дно. Без — чувств.
(Лишь русалки, как дуры, плачут).
Погибаю, но — не сдаюсь
(Вдруг чего-то еще не хватит?)