Осколки. Краткие заметки о жизни и кино - страница 6

Я рыдал и бился в истерике до вечера… А потом перестал ходить той дорогой, по которой мы гуляли с поросенком…

Каждую субботу я самостоятельно ходил в баню, которая была в конце соседней улицы, у Оби, раскинувшейся почти до горизонта.

Однажды тетя Аня привела меня к реке, где стояли рыбачьи лодки. Около них прохаживался старичок, очевидно сторож. Тетя Аня о чем-то поговорила со старичком, потом выбрала легкую двухвесельную лодку и, забравшись в нее, крикнула мне:

— Садись! Прокачу тебя по нашей Оби-матушке!

Я сел в лодку.

Тетя Аня гребла уверенно, было видно, что это для нее дело привычное. Когда мы отплыли довольно далеко от берега, тетя Аня позвала меня:

— Перебирайся ко мне!

Я, сидевший на носу лодки, перебрался к тете Ане, держась за борт. И тут случилось то, чего я никак не мог ожидать — тетя с силой толкнула меня. Я перелетел через борт лодки, начал барахтаться в воде что есть силы, и, конечно, сразу же наглотался воды.

Тетя Аня, стоя в лодке, наблюдала за моими попытками удержаться на плаву, готовая в любой момент прийти на помощь.

С берега сторож махал руками и что-то кричал мне.

Я ничего не видел и не слышал, а, задрав голову, пытался плыть к берегу что есть силы. Каким-то непостижимым образом я держался на воде, и постепенно у меня стало получаться. Страх стал отступать, и я поплыл!..

Теперь я слышал, как старик на берегу кричал мне: «Ура!»

Я доплыл до берега, сопровождаемый лодкой, в которой сидела моя улыбающаяся тетя.

Когда мы выбрались на берег, нас встретил смеющийся сторож.

Тетя Аня сказала: «У нас на Оби всех так плавать учат! Молодец, Сергей! Я вроде как бы окрестила тебя».

А сторож пропел:

«Ты не плачь и не горюй, моя дорогая!

Коль в Оби я утону — знать судьба такая!»…

Через неделю я с местными пацанами на спор уже подныривал под пароход, который ходил по Оби, и выплывал с другой стороны. Тогда еще были такие пароходы, как в фильме «Волга-Волга»: колесные и дымили страшно, на всю реку.

…Отца выписали из госпиталя только весной 1943 года и хотели уволить в запас. Но он как-то сумел уговорить врачей оставить его в армии. Правда, на фронт его не послали, назначили заместителем начальника штаба Уральского военного округа. Так наше семейство оказалось в Свердловске.

Вскоре отец добился все-таки отправки на фронт. И в день его отъезда у нас чуть не произошла трагедия. Мы с братом бегали по комнате вокруг обеденного стола, на котором лежал командирский планшет отца и в кобуре — пистолет. Незадолго до этого отец разбирал его, чистил и смазывал. Нам, мальчишкам военного времени, все это было интересно. Потом отец вставил в пистолет обойму с патронами, поставил на предохранитель и убрал в кобуру.

Мама позвала отца из другой комнаты, и он ушел. А мы с братом стали играть в русского и «фрица». Разумеется, «фрицем» был назначен я, поскольку, как уже говорил, в детстве у меня были рыжеватые волосы. Для убедительности своего превосходства брат вынул из кобуры пистолет и бегал за мной с криком: «Фриц, сдавайся!»

Но я не сдавался и нырнул под стол. И тут раздались подряд два выстрела. Пули пробили дубовый стол и застряли в половицах… Я выскочил из-под стола и увидел застывшего от испуга брата и пистолет, из ствола которого шел легкий дымок. Через секунду в комнату влетел отец, на котором лица не было, потом вбежала мама и остановилась около стола, на который мой брат медленно положил пистолет.

Мама бросилась ко мне:

— Ты как?

Глядя на лежавший на столе пистолет, я, еще не осознавая, что произошло, сказал: — Ничего…

Мой брат, бегая за мной, случайно нажал предохранитель… Он не целился в меня — отец всегда внушал нам, что в человека нельзя целиться даже из незаряженного оружия. Это меня и спасло.

…Сначала своим широким командирским ремнем отец выпорол меня, не обращая внимания на крики спрятавшегося под кровать Кости: «Не бей Сережу! Не бей!». А потом он провел такую же экзекуцию над братом. И уже я, спрятавшись под ту же кровать, кричал: «Не бей Костю!» …

Отец уехал на фронт. Но старая контузия дала о себе знать, и летом 1943 года его положили в госпиталь теперь уже в Москве. Несмотря на контузию, отец до конца войны участвовал в отдельных военных операциях. За его плечами — Курская Дуга, Балатон, Вена, Кенигсберг…