Осколки матриархата - страница 2

стр.

Издалека, как бисер с рисом,

Издалека, из поднебесья,

Где туча Вечности повисла.


***

Ветра свист. Восторг полёта,

Как на крыльях самолёта,

Я в крутой петле. Улетаю, улетаю,

Обгоняю птичью стаю

На своей метле.


Горе там внизу осталось,

Растворилось, потерялось,

Кануло в туман,

Где так билась, унижалась,

Вызывать пытаясь жалость

И терпя обман.


Горизонт перевернулся,

Закружился, изогнулся.

Яркий, жаркий путь.

Я в объятиях заката,

Не грешна, не виновата.

Обо мне забудь!


Вся в атласе, вся в пурпуре,

Вся под стать пурге и буре,

Я спешу на пир.

Не давай своих советов.

Мне сугубо фиолетов

Твой жестокий мир.


***

Я хочу, чтоб приснилось тебе, будто я умерла,

Надо мною сомкнулись холодные тёмные воды.

Руки слабо взметнулись, как два утомлённых крыла,

Как речные растения в предвосхищеньи свободы.


Чтобы ты ощутил всю бездонность случайных потерь

И глаза цвета ночи взглянули из вечных пределов.

Но совсем не ценил то, что стало бесценным теперь

И чего никогда уже заново не переделать.


Наглотавшись тоски, будешь сыпать цветами с моста,

Бесконечно глядеть в этот страшный безжалостный омут.

Всё банально, увы. Знаешь, истина очень проста.

И прощальные розы в забвении медленно тонут.


В моём доме последнем, под сводами чёрных коряг

Занавески из тины взмывает подводным теченьем.

Золотою икринкой пульсирует сквозь полумрак

Негасимой любви моей вечноживое свеченье…


РУСАЛКА


Распоясывала рубашку,

Расплетала тугие косы

И воротами нараспашку

Убегала, простоволоса.


И, дороги не разбирая,

В омут вечности – омут мести

Слишком близко, совсем с края

Обронила простой крестик.


Остывало – остыло солнце,

Остывало – остыло сердце.

Занавешено то оконце,

И распахнута в ночь дверца.


Забывалось – забылось горе,

Разливалась – разлилась речка.

Понесла, понесла в море

На венчальном венке свечку.


И чего-то теперь жалко,

Плавны, медленные движенья.

Почему взглядом русалки

Затуманилось отраженье?


СКАЗКА


Последним углем в пепелище

Остывший тает солнца блин.

Гречухи по полю не рыщут,

И Алконост не свищет. Сплин.


Потрясены до заиканья,

Луговики сидят в траве.

И Мавки бросили купанье.

Вздыхает Леший-интроверт.


Чернеет лес печной заслонкой,

Согнулись ивы все в слезах,

И лягушачьей перепонкой

Сам Водяной прикрыл глаза.


Там на поляне под сосною,

У ежевики кружевной,

Скончалось Чудище лесное,

Чудною страстью сражено.


Сверчки ночные не стрекочут,

Лишь тени скорбные дрожат,

И вянет аленький цветочек,

В косматой лапе крепко сжат.


***

Упаду посреди улицы.

Руки-ноги раскину в стороны.

Фонари надо мной ссутулятся,

Налетят на меня вороны.


Отводите глаза, прохожие.

Объезжайте меня, автобусы.

Бусы сорваны. Обморожены

Луж овалы, деревьев конусы.


Надо мною, убитой холодом,

Посудачат две добрых тётеньки,

Скажут: «Вот ведь спилася смолоду,

А одета прилично вроде бы!..»


***

Сердце счёт ведёт на секунды,

То забьётся, а то замрёт.

Как особенно нудны-трудны

Ночи той, которая ждёт.


Появилась повадка беличья

Колесо всё крутить своё.

Словно «Чёрный квадрат» Малевича

Этот чёрный дверной проём.


Слёзы льёт она на подушку –

Дождь на ситцевые цветы.

Страх нашёптывает на ушко:

«Не тебе, не с тобой, не ты!»


Стиснув зубы от боли-доли,

Не мертва, но и не жива,

Ожидает, как ветра в поле,

Мужа ветреного жена.


***

Мой бывший муж, не к ночи будь помянут,

Двенадцать лет твердил, что я – тунгус.

И, словно протрезвев, однажды, спьяну,

Я поняла, что больше не боюсь.


Ведь я – тунгус! Ну это ли не счастье –

Свободно жить законами тайги:

Охотничье ружьё, рыбачьи снасти,

Треух и меховые сапоги.


Дремучая архаика сокрыта

В кирпичных ликах, щёлках хитрых глаз

Наследников того метеорита,

Что породнил великой тайной нас…


КАМЕННЫЕ ДЖУНГЛИ




***

Нечаянно, не чуя страха, сдуру,

В моих глазах он зверя разгадал.

Непостижимо, но залез под шкуру

Мне, с детства избегающей зеркал.


Он выбрал сам себе такую участь –

Не нужно было рваться на рожон.

И совестью, как родами, измучась,

Ей-Богу, я пырну его ножом!


Я – Маугли, и каменные джунгли

Меня укроют в сумерках дворов.

Последних окон догорают угли

И головёшки чёрные стволов.


В сыром удушье городской берлоги

(Но только ты об этом ни гу-гу!)

Мне лоб клеймили братья-бандерлоги,

Как самому опасному врагу.


***

Как горит твоя гордыня, как заносчивость заносит,