Осколки от наших сердец - страница 26

— Кто там? — Спросила я, стоя у дверей с деревянной ложкой в руках.

— Приятно осознавать, что после появления ребёнка у тебя также появилось чувство самосохранения.

Я закатила глаза, когда услышала голос Оливера.

— Что тебе нужно? — Спросила я, открыв дверь и глядя на Оливера. На нём были всё те же джинсы, но вместо рубашки сейчас на нём была чёрная футболка.

— Я просто хочу проверить тебя, — начал он. Это так забавно. Раньше Оливеру даже стучать не нужно было. Это место для него было больше домом, чем его родной дом. А сейчас он не просто стучал, но еще и ждал, когда я разрешу ему войти. — А еще извиниться. Я понял, что я не должен был кричать на тебя. В первую очередь я должен был извиниться. А уже потом покричать.

Я ничего не смогла сделать с улыбкой, которая появилась на моих губах. Я отступила в сторону и пропустила Оливера в дом.

— Здесь мало что изменилось. — Сказал он, осматривая кухню. Да, здесь я ничего не меняла. Я немного изменила гостиную. Также наверху я переделала старую комнату Гейба в детскую. Это была самая большая и удобная комната.

— Зато ты теперь тут… — начала я, но не закончила.

— Что я?

— Ты теперь тут странно выглядишь, — закатила я глаза и вернулась к столу. Чёрт, было три стакана? Или всего два? А может один? Так, я добавлю еще полтора стакана. Нет, всё же два. Да, два. — Этот дом теперь, словно жмёт тебе в плечах. Ты не тот Оли, что за этим самым столом когда-то пил с Гейбом пиво и играл в карты. Ты мистер Ричардсон, которому этот дом мешает на пути.

— Это не так, — сказал он, когда сел на стул. Я достала миксер и пыталась взбить тесто, но оказалось, что миксер не работал. Я проверила розетку, но с ней всё было хорошо, а вот миксер видимо пытался со мной попрощаться. Только не это. — Этот дом всегда был мне очень дорог.

— Ты правильно заметил, что был. — Сказала я, когда взяла вилку, чтобы взбить тесто.

— Алиса, я не то имел в виду, — вдохнул Оливер, пока я пыталась победить комочки в тесто. Я одолею вас, дурацкие комочки. — Я хотел сказать, что-то место всегда будет дорого мне, потому что здесь хранятся все мои любимые воспоминания. — Давайте, комочки. Я понимаю, что миксером я бы грохнула вас быстрее, но уж простите, будем мучиться. — Я понимаю, что у меня нет ни одного оправдания тому, что я просто сбежал. Я не имел права так поступать. Я помню, что когда ваши с Гейбом родители… не важно. Но важно то, что в тот день я пришёл к тебе в комнату, сел рядом и сказал, что у тебя остался я. И ты… Алиса, ты вообще меня слушаешь?

Нет.

Просто не могла. Я не могла его слушать, потому что его слова причиняли боль и вскрывали раны, которые я уже давно зашила. Я не хотела быть брошенной сестрой, несчастной подругой и маленькой сироткой. Эту главу своей жизни я закрыла. Я супер мама и точка.

— Прости, просто мне нужно сделать на морскую вечеринку кексы, — сказала я, доставая формочки и наполняя их тестом. Мисс Питтл сказала, что тесто должно плавно стекать внутрь, а моё же и с места не сдвинулось. Тогда я взяла ложку, чтобы переложить его. — А я не стала за эти шесть лет шеф-поваром, поэтому нужно потренироваться. Знаешь, там есть одна такая сучка. Анетт. Думает, что она самая крутая мама. И постоянно смотрит на меня, как на кусок дерьма. Так и хочется её уделать и показать, что я ращу ребёнка одна, работаю и являюсь самой крутой и горячей мамочкой.

Я услышала смех Оливера, когда ставила кексы в духовку. Я посмотрела на него и сама улыбнулась. Это так напоминало старые добрые времена. Когда я приходила со школы и жаловалась на хулиганок, а Оливер и Гейб слушали меня, поддерживали, подкалывали и говорили, что я круче всех. А потом обнимали меня. И в момент, когда руки Оливера и Гейба смыкались вокруг меня, я чувствовала себя самой защищённой девушкой на свете.

— Я как будто на шесть лет назад вернулся. — Улыбнулся Оливер, глядя на меня. Я достала из холодильника еще одну бутылку и взяла свою. Сев на стул, я передала Оливеру полную бутылку.

— Забавно, правда? — Спросила я, подтянув на стул ноги и обхватив их руками. — Мы здесь, как и было шесть лет назад. Но мы уже другие люди. Мы не те что были тогда. Можно даже сказать, что мы чужие люди.