Осколки Прошлого - страница 40
Лил махнула в рукой в сторону мини-планеты, которая к этому времени превратилась практически в сплошной комок грязно-серой слизи. Даже вода приобрела вместо синего стальной оттенок.
- Но даже это не самое страшное. Псиазы, научились влиять на человеческую психику.
Я вслушивался в полные тоски мыслеобразы Лил и смотрел на развернувшуюся перед мной катастрофу.
- Извини, Артур, лекция не очень приятная, но ты должен знать нашу историю.
Теперь время на голограмме словно отмоталось назад. Она снова стала чистой, серая грязь исчезла, но вот аномалии, ранее совсем крошечные, стали ужасающе огромными. Практически вся поверхность материков была помечена красным цветом - зараженными участками.
Лил зачем-то тряхнула головой, так что ее волосы разметались по плечам, и неожиданно продолжила обычной речью:
- Сначала, псиазов на поверхности было довольно мало. Их пока не хватало, чтобы полностью высасывать энергию из живых организмов. Но вот влиять на разум они уже могли.
Справа от голограммы планета возникла еще одна, изображающая нечто вроде сильно разреженного облака серой пыли. Расстояния между "песчинками" было приличное, и было видно, как между ними то и дело проскакивали разряды-молнии фиолетового цвета.
- Ты видишь реконструкцию формирования статических разрядов пси-энергии между отдельными особями. Эти разряды формировали побочное излучение, которые и оказывали влияние на человека. Даже когда этот механизм был открыт и изучен, защита того времени ничего не могла ему противопоставить. Методики экранирования были придуманы уже гораздо позже, после того как псиазы были практически полностью уничтожены.
Лил говорила обычной речью, и я так и не понял ее эмоций - лицо оставалось совершенно непроницаемым.
Обе голограммы исчезли, а через мгновение в воздухе появилась новая - вид на город с высоты птичьего полета. С такой высоты мало что можно было разглядеть. Непредсказуемо петляющие улицы венерианского города казались оживленными, по ним двигались люди.
Странно они двигались. Слишком хаотично, нелогично. Город кишел, словно развороченный муравейник.
- Социальное поведение стерто. От личности остаются только ошметки.
На западной окраине города вдруг вспух багрово-красный шар. Он рос и рос, захватывая в себя все вокруг. Дороги, здания... Людей. Он поглотил практически половину города, а потом стал рассеиваться. И сквозь остатки его сияния и клубы дыма стали проступать черные остовы зданий, оплавленные, потекшие. Вот одно из них, прямо на моих глазах вдруг стало заваливаться на бок. Сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее, пока не скрылся в клубах пыли и дыма.
Боже мой...
- Взорвалась лаборатория по изучению Высоких Энергий. Это уже работа оставшихся на планете людей.
Изображение вдруг пропало.
- Зря я это тебе показала, - и вдруг, словно отрешившись от всего, Лил сухо продолжила, - Всего по итогам эпидемии погибло около двухсот миллионов человек. Точный подсчет сейчас невозможен, оказались разрушены все местные архивы, дата-центры и хранилища. И многих погибших мы не знаем по именам... Их могло быть больше, но к счастью, системы оповещения...
Все дневные партии давно вернулись, закончили первичную обработку данных и все хозяйственные дела. Закончилось и свободное время, когда серьезные ученые, пели несерьезные песни, собравшись вокруг лагерного костра. В это время люди были такие же, как и в моем - оголтелые любители природной романтики.
Лагерь отошел ко сну. Только я все никак не мог заснуть. Мысли, словно стая испуганных птиц, беспорядочно кружили в голове, сменяли одна другую и были в основном безрадостными.
Там, около поляны, Стэн не особо удивился ни моему вопросу, ни моему около шоковому состоянию, списав все на воздействие пораженной аномалией поляны. И моей молчаливости, он также не уделил внимания. По-моему, он хотел избавиться от меня как можно скорее. И когда мы дошли до Лагеря, оживленного и суетливого, облегченно сдал меня Марте и ушел по своим делам.
Марта - сильно загорелая, бойкая женщина, попыталась было прочитать мне целую лекцию о недостойности моего поведения, но, увидев, в каком я состоянии, быстро свернула свои нотации. А потом за руку, как маленького ребенка, протащила меня через весь Лагерь, к этому дому, который уже успели вырастить специально для меня.