Осквернители праха - страница 34

Вместо ответа Конан опять попробовал вырваться. Теперь, когда он стоял во весь рост, большинство стражников были ему едва по плечо. Еще чуть-чуть, и он нырнул бы с откоса и уволок с собой несколько человек. Угомонить пленника удалось лишь с помощью длинных кривых кинжалов, приставленных к телу.

– Хватит! – прозвучало распоряжение командира. – Он либо полудурок, либо немой! В стражницкую его!..

Кладбищенские охранники плотно окружили Конана и потащили его по пандусу вниз. Потом – через залитый лунным светом строительный двор к воротам, которых он раньше и не заметил. Они выходили на ближайшую к городу часть некрополя; сторожевые огни на городских укреплениях были отчетливо видны над гладью каналов, над крышами береговых развалюх.

Оставив четверых держать Конана за связанные руки и еще двоих – покалывать его кончиками кинжалов, носитель золотого обруча подошел к воротам. Конан слышал, как один из стражников совершенно будничным тоном спрашивал офицера:

– Еще один нарушитель?.. Как обычно, – на кол?..

– Нет! – недовольно, скрипучим голосом сказал офицер. – Хотя проходимец заслужил этого больше, чем кое-кто другой! Он северянин... довольно любопытный тип. Одно телосложение чего стоит! – Офицер кивнул в сторону пленника, и стражник окинул Конана оценивающим взглядом. – Пускай с ним при дворе позабавятся, может, придумают что поинтересней кола. А мы свое дело сделали!

Сделав пометку на вощеной дощечке, он отдал ее привратнику и возвратился. Щурясь на киммерийца в желтом факельном свете, привратник спросил удалявшегося офицера:

– Значит, держать его до утра?

– Не надо. Пускай сразу пришлют повозку... – И мрачный офицер добавил, покосившись на пленника: – Весьма сомневаюсь, что вы сумели бы продержать его у себя до рассвета!

Конан слушал их разговор, стоя молча, с каменным лицом. Кто-то из кладбищенских стражей у него за спиной подтянул путы на руках и пробормотал:

– Тьфу! Слишком легкая участь для подобного мерзавца! Я так привязал бы его к столбу посреди кладбища и оставил покойничкам на съедение!..

– Ничего, он свое всяко получит, – пробормотал другой. – Придворные игрища – это тебе не нашлепать и отпустить!

Конана разбудили крики, раздававшиеся в подземелье, а потом скрежет и гулкое буханье дверей. Киммериец поднял веки. Лежать этой ночью ему не довелось: в тесном каземате удалось только сесть и прислониться к стене. Предутренние часы были мучительны. Тем не менее в какой-то момент Конан умудрился пристроить голову в выбоине камня и твердо решил заснуть. Какая бы судьба его ни ждала, силы еще пригодятся.

Найти мало-мальски удобную позу оказалось непросто. Ему не только не освободили рук, но еще и притянули связанные запястья кожаной петлей к шее. Так что попытка расслабить руки кончалась удушьем.

Однако киммерийца недаром закаляли многочисленные войны и путешествия. Он все-таки сумел урвать чуточку неглубокого сна. И вот теперь, судя по свету, проникавшему в крохотное окошечко с толстым железным прутом посередине, день клонился к вечеру. Конан проснулся, и вместе с пробуждением пришла боль. Побои, полученные ночью, не прошли для него даром. А уж сидеть, все время прижимая спиной скрученные руки, и вовсе было форменной пыткой. В иных местах Конан совсем не чувствовал собственного тела, а там, где чувствовал, оно нещадно болело.

Когда заскрипела дверь его камеры, он попытался перевалиться вперед и хотя бы сесть на пятки, чтобы в случае чего быть готовым к немедленным действиям. Выяснилось, однако, что ни о каких немедленных действиях и речи быть не могло. Конан попросту упал на колени. Его шатало. Он чувствовал себя совсем беззащитным.

Сводчатый потолок был очень низок; даже если бы Конан сумел встать, он не смог бы выпрямиться. Дверь же и вовсе едва достигала половины его роста. Она со скрежетом приоткрылась, пожилой тюремщик привычно согнулся и проник внутрь.

– Твоя еда, раб! – сказал он, опуская возле двери два подноса. – По великодушному соизволению царя я принес тебе вино и окорок с высочайшего стола. Мне велено развязать тебе руки и проследить, чтобы ты наелся досыта. Только учти, без шуток! – И тюремщик подобрался к Конану, держа на отлете короткий блестящий клинок. – Когда поешь, тебе дадут вымыться и одеться, дабы ты достойно послужил Его Величеству!