Основы флирта с обнаженным оборотнем - страница 12
- Уже слышал эту песню раньше, - прогрохотал Купер. Его улыбка стала коварной и не шибко дружелюбной. Он поджал губы и выдохнул, затем насмешливо адресовал мне: - Попробуйте яблочный пирог с изюмом, приготовленный Эви. Он изменит вашу жизнь.
Я приподняла брови, когда Купер развернулся и пошел к концу стойки без единого слова. Я заметила, что большинство посетителей встречали хлопками по спине и вольными шуточками о трудовой этике или размере члена – Купера же не беспокоили. Но и холодный прием не оказали. То есть несколько человек кивнули ему, здороваясь. Однако ощущалась некая дистанция, подчеркнутое отсутствие панибратства с остальными местными. За исключением Линнетт, которая тут же под предлогом заказа нарисовалась у его стула, демонстрируя свои кости.
Я повернулась к Эви:
- Я его чем-то оскорбила?
- О, Купер всего лишь… ну, чертовски неприветлив, но он семья, так что придется терпеть его, даже если никто другой не станет. Он мой кузен со стороны матери, мы вместе выросли в Кресент-Вэлли, - сказала она, качая головой. – У него свое мнение о чужаках, приезжающих сюда. Только не вздумай при нем сказать «пообщаться с природой», иначе он тут же разразится гневной тирадой.
На собственном опыте мне нечасто приходилось сталкиваться с подобным, но я читала об отношении жителей Аляски к чужакам, всеобщем недоверии и раздражении к людям, которые переезжали к ним домой в поисках мира и натуральных продуктов с собственной грядки. Можно прожить там двадцать лет и по-прежнему считаться чужаком. Мистер Гоган предупредил, что местный почтальон, Сьюзен Куин, не станет утруждаться и доставлять мне почту, пока я не перезимую тут хоть раз. Так что забирать почту придется самой. Сьюзи Ку, как называли ее в округе, была малость с причудами, но тут, по ходу, все такие. У этой платиновой блондинки, стараниями краски для волос, стиль был еще тот – деревенским видком она перещеголяла саму Долли Партон[9]. Сьюзи носила ковбойские рубашки в облипку, обтягивающие и без того выдающиеся формы, и каждое утро рисовала на щеке мушку. Однако в работе она оставалась профессионалом своего дела, если не обращать внимания на такую мелочь, как такса Оскар, которую любящая хозяйка пускала в почтовое отделение за компанию.
Я снова украдкой глянула на Купера, пытаясь проследить границы зоны отчуждения, которую тот, кажется, возвел вокруг себя. Ближе тридцати сантиметров никто не подходил, размещая ли заказы на стойке или передавая кетчуп – все от него шарахались. Опять же, кроме Линнетт, о намерениях которой преодолеть эту зону не говорил бы красноречивее и рекламный щит с лозунгом «Раздеваюсь за десять секунд!». До сих пор всей реакцией Купера на подобные попытки было редкое равнодушное хмыканье.
Ну просто душка.
- Нужно только пережить первый снегопад, и Купер даже, возможно, заговорит с тобой, почти не закатывая глаза, - сообщила Эви голосом, полным надежды.
Я пробурчала:
- Какое счастье, обалдеть! Знаешь ли, в Миссисипи были зимы.
Эви сочувственно покачала головой.
- Нам даже приходилось носить одежду с длинными рукавами, - убеждала ее я, но, похоже, не впечатлила новоиспеченную подругу.
- Черт побери! – заорал из кухни Базз.
Я выпучила глаза, однако остальные, однако, совершенно не обратили внимания на крик, поглощая обед. Эви заметила мое состояние, улыбнулась чему-то, известному только ей, и закатила глаза.
- Мой муж – поэт.
Но затем кто-то позвал ее громким шепотом, вероятно, чтобы не беспокоить клиентов:
- Эви! Тут нужна твоя помощь.
Долговязый подросток-азиат в заляпанном переднике вышел из-за угла, таща за собой бледного Базза. Рука последнего была обернута белым кухонным полотенцем, уже пропитавшимся кровью. Тревога омрачила лицо Эви.
- Пит, что случилось? – Хриплым от беспокойства голосом спросила она. Я молча обошла барную стойку и помогла Питу удержать Базза. Мы отвели его на кухню и усадили на ящик консервированной фасоли. Я аккуратно подняла руку пострадавшего над его головой, чтобы Эви смогла размотать ткань. Мельком взглянув на рану, поняла, что, наверное, мне тоже стоит присесть.