Основы понимания архитектуры - страница 4

Это умение воспользоваться светом и тенью с целью обрисовать массивность стен архитектор Древнего Египта показал в такой детали, как венчающая часть пилона. Криволинейное очертание выкружки, как бы выбранной в массиве кладки, и нависающий полувал завершающей плиты «лепят» архитектурную форму, позволяют познать толщу пилонов, отделяют гладкую ослепительную поверхность их стен, готовую слиться с знойным небом. Этот прием «лепки» тенью архитектурных форм перенесен и в детали. Не менее последовательно применены зрительно тяжелые пропорции, выраженные обычно в целых числах (вспомним египетский треугольник с отношением сторон 3:4:5), так соответствующие незыблемости инертных каменных масс египетской архитектуры.

За двором расположен гипостильный зал — «зал явлений» божества, сплошь заставленный могучими колоннами, несущими перекрытие из массивных каменных блоков (илл. 2). Колонны заканчиваются капителями, то собранными в бутоны, то распускающимися в священный цветок Нила — лотос. Колонны уподоблялись каменному лесу, воздвигнутому по воле фараона, а перекрытие, окрашенное в синий цвет с золотыми звездами и изображениями парящих птиц, символизировало небо. Здесь, в этом таинственном месте, погруженном в полумрак, могли находиться лишь избранные. Свет проникал сюда либо через дверь, либо через окна, размещенные под потолком, там, где более высокие колонны прохода сменялись низкими. Далее, за гипостильным залом, располагалось святилище, совершенно лишенное света, куда могли войти лишь жрецы.

Нетрудно заметить, что архитектурная композиция египетского храма, всего его грандиозного по размаху комплекса рассчитана на последовательное восприятие в течение определенного времени. Сперва длинная аллея сфинксов подготовляет человека к входу в храм. Затем следует зрительно тесный проход между гигантскими пилонами, за которыми открывается пространство двора храма. Он, в свою очередь, сменяется гипостильным залом — «залом явлений», с его лесом колонн, подавляющих своей массивностью вошедшего человека. Полумрак настраивает на восприятие чего-то необыкновенного. И, наконец, это необыкновенное — изображение божества — появлялось, несомое жрецами, возможно, в то мгновение, когда последний луч заходящего солнца, освещая таинственное святилище, проникал сквозь двери, преднамеренно расположенные друг против друга.

Какая последовательность, какая логика композиционного построения, тесно связанная с восприятием мира и природы в ту далекую от нас эпоху!

Если архитектура Древнего Египта словно создана сверхчеловеческими силами, подавляющими и подчиняющими себе человека, то античная греческая архитектура основывается на противоположных принципах. Человек, его ум, его чувство, его сознание прекрасного становится мерилом архитектуры.

Великое обаяние, художественное совершенство греческой архитектуры, потрясающие нас и теперь, с наибольшей полнотой сказались в прославленном храме Афины-девы Парфеноне, построенном Иктином и Калликратом в 447-432 годах до н. э. на холме Акрополя близ Афин (илл. 3).

Послушаем нашего современника, архитектора А. Бурова, пожалуй, наиболее полно раскрывшего сущность этого бессмертного произведения.

«Я поднялся по зигзагам подхода, по лестнице Пропилеев, прошел через портик — и остановился. Прямо и несколько вправо, на вздымающейся бугром голубой, мраморной, покрытой трещинами скале — площадке Акрополя, как из вскипающих волн, вырастал и плыл на меня Парфенон.

…Сейчас, когда я пишу эти строки, спустя несколько лет, меня снова охватывает то же волнение — чувство потрясения прекрасным.

…Рука гения, построившего Парфенон, на несколько миллиметров проникла в камень, сблизила и расставила, где это было необходимо, колонны, наклонила их, изогнула антаблемент и подняла кверху углы фронтона, — и ожили и материалы, и конструкция, и скульптура, и периптер, и скала, на которой он стоит. И заставила на протяжении 2500 лет всех смотрящих на Парфенон и вспоминающих о нем переживать полную, сложнейшую гамму ощущений — от эпического спокойствия, до глубочайшего потрясении прекрасным.