Особенная или попаданка против! - страница 20

— И что там было?

— Что-то такое: "Мне так плохо без них. Я никому не нужна, и меня никто никогда не полюбит. Я больше не хочу жить. Я хочу к ним. Хочу снова быть рядом с мамой и папой. Я знаю. Они ждут меня".

— Что-то мне это напоминает, — продолжая поиски, ответила я.

От слов Джули у меня возникло чувство дежавю. Приступив к осмотру шкафа, про себя я смаковала последние слова подруги.

— Поняла! — вспомнила я. — "Я знаю. Они ждут меня". Ей снились родители, так же, как и мне. И они тоже её звали к себе. Вот почему она так написала! — эмоции переполняли меня. — Чёрт! Я просто обязана найти дневник!

Облазив весь шкаф, я приуныла. Его там не было. Как и в ванной, и на балконе.

— Куда же она могла его деть? — устало сев на стул и облокотившись о стол, задавалась вопросом Джули.

Я окинула взглядом комнату.

— А какой он был?

— Обычный блокнот с белыми зайчиками на обложке. У нас такие всем выдают. Только животные разные.

— Обычный, говоришь. Тонкий?

— Нет. Но и не толстый.

Мой взгляд упал на настенные часы. Обычные, круглые, деревянные часы с широкой окантовкой, коричневыми цифрами и белым фоном для чёрных стрелочек. Мой взгляд привлекло то, что они были выпуклыми. Что если внутри есть место для блокнота? Решила проверить. И стоило мне дотронуться до них и потянуть на себя, как на пол упал блокнот.

— Ура! — хлопнув в ладоши, обрадовалась Джули. — Как ты догадалась?

— Простое везение. К тому же все остальные места мы с тобой уже проверили, — ухмыльнулась я, поднимая дневник.

— Я немного волнуюсь, — поделилась со мной Джули. — Там же написано её самое сокровенное. Мне неудобно перед ней.

— Неудобно оставить всё как есть, и поставить меня под удар. Если я права, то Ирэн жертва, и мы должны найти виновного в её смерти. И если для этого нужно будет прочитать её дневник, я прочту. Ты со мной?

— Да.

— Сейчас, я кровать только уберу. На ней будет удобнее всего читать.

Положив дневник на стол, взялась за дело. Разворошила я кровать знатно. Всё было скомкано в один комок. Пришлось потратить на это несколько драгоценных минут. Почему драгоценных? Потому что стоило нам расположиться на кровати и открыть первую страницу, как в дверь постучали. Единственное, что я успела увидеть, это конверт, сложенный напополам.

— Письмо? — прошептала Джули. — Она не говорила мне о нём.

В дверь снова постучали.

— Кто там? — подала я голос.

— Дед Зловрий, — безразличный мужской бас раздался из-за двери.

Я вопросительно взглянула на Джули.

— Он, наверное, хочет поменять у тебя шары. Надо открыть, — шёпотом, почти беззвучно произнесла она.

Спрятав дневник под подушку, я открыла дверь мужчине. Дед Зловрий, и правда, был стар. Но он не был дряхлым или немощным. Он был скорее сухим и морщинистым, как шарпей. Вообще его внешность не располагала к общению. Сутулая, я бы даже сказала, сгорбленная спина, седые, кустистые, сдвинутые брови из-под которых на тебя смотрели колючим взглядом, давая понять, что мужчина сам не в восторге от встречи.

Рядом с ним стояла небольшая тележка, наполненная такими же шарами, что были у меня в комнате. Только в отличие от моих, эти светились, как светодиодные лампочки.

— Шары светятся? — без предисловия спросил он.

— В моей комнате? — немного затупила я.

— Ну не в моей же! — недовольно закатив глаза, бурчал он.

— Нет.

Больше ничего не говоря, он взял два светящийся шара из тележки и бесцеремонно вошёл в комнату. Я успела только отскочить к шкафу. Думаю, если бы решила повредничать и не пускать его, он бы даже и не подумал останавливаться, снося меня с места. Либо вообще оставил бы без света и покатил тележку дальше. Я бы не удивилась.

Забрав несветящиеся шары, он положил их на нижнюю полку к таким же и покатил тележку к следующей двери.

— Спасибо.

Он не ответил, и я закрыла дверь.

— Он всегда такой? — шёпотом спросила я Джули.

Пока я имела удовольствие общаться с мужчиной, она пряталась на балконе и вернулась в комнату, только когда я закрыла за ним дверь.

— Всегда. Я его немного побаиваюсь, — призналась подруга.

— А почему дед, а не господин?

— Так он не добился ничего в жизни, чтобы его так величать.