Особняк на Почтамтской - страница 8

Воспитать достойных наследников своего отца… Отца-преступника, бесчестного человека! Разве это может быть жизненным назначением? Поддерживать порядок и мир в доме человека, которому место на каторге, среди отверженных…

Прибежала Настя, как всегда чуточку заполошная, с хитрыми рыскающими глазками, посланная Никифором узнать, не будет ли указаний от барыни. Елена Павловна машинально выслушала, передала повару, что все остается как есть, гостей сегодня не ожидается.

Потом, как заведено, явилась няня Мария с детьми. Старшему Мите недавно исполнилось шесть, Тане четыре годика. Елена Павловна поборола растерянность, взяла себя в руки, чтобы дети не почувствовали неладное. И без того малышка Таня взглядывала на маму внимательными и печальными глазенками. Впрочем, это вызвано другой причиной: дети от няни слышали, что маме нездоровится, и не по-детски участливая Таня обеспокоилась. Елена Павловна убеждена, что дети вообще более чутки и наблюдательны, чем полагают взрослые, подмечают малейшие оттенки настроения родителей и любой разлад переживают мучительно, болезненно. Единственно, они не всегда умеют объяснить причину происходящего, но от этого их переживания не делаются слабее. Конечно, дети отходчивы, другие впечатления дня заслоняют вызванную тревогу, но чувства их глубоки и порой оставляют незаживающие шрамы на впечатлительной душе.

Дети чутки. Елена Павловна судит по себе, по воспоминаниям из ранней поры своего детства. Всех подробностей в ее памяти не сохранилось, помнится только острое чувство, пережитое в ту, самую ранимую пору становления души. Сейчас ее мучает сознание вины перед малолетней дочерью. Ей мнится, что девочка догадывается, что не она любимица у мамы, ей отведено второе место после брата Мити. Но, невзирая на это, своего старшего брата Таня обожает, любит нежно и пылко, как бывают способны любить только дети. И столь же сильно, но как бы более робко, любит она свою маму, тянется к ней. Елена Павловна всеми силами старается не выдать своего предпочтения к первенцу, но у Тани развито подспудное чувство понимания, она улавливает тончайшие оттенки. Елене Павловне легче обмануть себя, чем крохотную Таню.

Она сама росла в такой же ситуации, рано осознав, что мать больше любит старшего брата Мишу, а к ней, к дочери, относится хорошо, ровно, бывает всегда справедлива, но не испытывает сердечного трепета, каким полнится ее чувство к старшему Мише. Елена Павловна так же хорошо помнит, что она никогда не завидовала брату — любила его страстно и сохранила это чувство до сих пор. Перед Мишей она всегда благоговела. Навряд ли он сознавал, что в материнском сердце ему отдано предпочтение: брат никогда не задумывался об этом — не было нужды. Задумываются обделенные, обиженные, а не обласканные, не осыпанные щедротами нежного внимания. Сестру он любил искренне и любит сейчас.

Теперь все повторялось в судьбе ее собственных детей. Елена Павловна не в состоянии принудить себя любить их поровну, как муж. Иван Артемович, если и уделяет больше заботы и внимания сыну, так не по причине излишней привязанности, а из практических соображений — Мите предстоит наследовать торговое дело.

Усадив дочь на колени, Елена Павловна гладила ее кудряшки. В ранние годы у самой были точно такие же локоны. Куда потом девались? Верно, обижаться ей не на что: волосы у нее густые, пышные, только что не вьются, как у брата Миши, хоть у него они заметно поредели, даже и залысины наметились, а все равно курчавые. А от ее детских кудряшек уже к тринадцати годам не сохранилось помину. Останутся ли у Тани? Сейчас, когда Елене Павловне приходили на ум эти мысли, ее пальцы машинально перебирали нежные локоны, а взгляд был обращен на Митю, и сердце разрывалось от нежности к нему.

«Господи, ну что я могу сделать! Нельзя мне порвать с Иваном Артемовичем, если я по рукам и ногам связана любовью к Мите. К детям», — поправилась она.

Время утреннего свидания с детьми кончилось. Старая няня Мария, беспокойно озираясь, ерзала на стуле. Судя по этому, в доме уже появилась Валентина Андреевна. Держать гувернантку Валежины не могли: не было в доме лишней комнаты, где бы можно было ее поселить, но, чтобы дать детям необходимое воспитание, нанимали домашних учителей. Няня Мария, страстно любившая малышей, столь же горячо невзлюбила приходящую учительницу. Вероятно, за ее надменность, за жеманность, за французский прононс — за все вместе.