Особое задание - страница 8

стр.

- Не поднимай головы,- прошептал Гриша.

- Я знаю… не увидят. Это они со страху. Партизанов боятся. А сейчас пулять начнут.

- «Не увидят», «пулять начнут»! - в сердцах передразнил Гриша Петьку.

Снова несколько ракет со свистом разрезали воздух и залили землю светом. И снова темно. А потом откуда-то раздался сухой треск пулемета. Светящиеся точки трассирующих пуль пролетали чуть в стороне от мальчишек. Вот застрочил пулемет. Еще… Петька вскрикнул. Скорчился на снегу.

- Ты что? - приникнув губами к уху Петьки, тихо спросил Гриша.

Петька застонал чуть слышно, вытянулся и замолк. «Убили?!» Гриша стал тормошить Петьку, прикладывал ухо к его груди, шептал сухими губами: «Что же это такое? Как же теперь?..» .

Кругом все затихло. Петька лежал бездыханный на снегу. Гриша, склонившись над ним, заливался горючими слезами. Потом, спохватившись, не раздумывая, что его могут увидеть, взвалил Петьку на спину и, пригибаясь под тяжестью, медленно побрел к лесу.

Сколько он шел, Гриша не мог бы сказать. Несколько раз садился на снег отдохнуть, осторожно укладывая рядом мертвое тело Петьки, а потом вновь шел, до боли в глазах всматриваясь вперед, но леса пока не видел. Часто, уже не чуя ног, хватался за валенок: цел ли, не потерял ли, не оторвалась ли подошва. Нет, валенок был на ноге, подошва держалась крепко.

Наконец впереди Гриша увидел сквозь метель темную полосу леса.

«Все, Петька, пришли!»-почти в беспамятстве проговорил Гриша.

…Вот и сигнал Горохова. Гриша, теряя последние силы, еле-еле одолевая снежную наметь, шел на этот сигнал, неся на себе маленького друга, который помог ему выполнить особое задание.

…В начале марта, ранним солнечным утром, над урочищем Черные дубы завыли вражеские самолеты. Один за другим они срывались с голубой высоты и с ревом неслись к земле. Из-под брюха ныряли в лес чушки тяжелых бомб. Урочище стонало от взрывов. Молодые деревца падали на землю, а дубы держались крепко. Их не так-то легко было свалить вражеским фугасом… Утихло небо. Урочище начала терзать фашистская артиллерия. Дым тяжким дурманом окутал лес. Но лес молчал, суровый и непримиримый. Осторожно, по волчьи, вползали в партизанское становище гитлеровские солдаты и полицаи. Но там уже никого не было.

Гриша Щеглов успел вернуться вовремя. И партизаны, предупрежденные разведчиком Федором Шпаком, ушли тайными тропами от карателей.

Вперед, Буран!..

За небольшой речушкой, неторопливо протекавшей по польской земле и впадавшей в быстрый и широкий Буг, раскинулся сосновый бор. Здесь остановился кавалерийский полк. После горячих боев с гитлеровцами конники кормили, чистили лошадей, приводили в порядок вооружение. Гремела ведрами и кастрюлями кухня, где-то играла гармошка.

Клим Петушков старательно водил скребницей и щеткой по бокам своего коня Бурана. Парнишке исполнилось пятнадцать лет. Выглядел он молодцевато. Гимнастерка туго перепоясана широким ремнем с ярко начищенной пряжкой. На кирзовых сапогах до блеска надраенные шпоры. За спиной на голубом шнуре сигнальная труба, а на темно-синих погонах латунные значки-лиры: Петушков - полковой горнист.

Попал Клим в эту часть не случайно. Еще до войны его мать работала прачкой в военном городке. Клим часто приходил в полковой клуб, где каждое утро репетировал духовой оркестр. Парнишка мог часами любоваться медными трубами и самозабвенно слушать музыку. Иногда ему давали маленький корнет, и Петушков старательно дул в него, раздувая шарами щеки.

- Отличный горнист будет! - весело говорили красноармейцы.

Так оно и случилось. Клим поступил в полк воспитанником и вскоре научился хорошо играть на горне.

С первых дней войны Клим вместе с полком ушел на фронт. Его звонкая труба не раз поднимала конников в атаку.

- Петушков, к командиру!

Клим поправил гимнастерку, пилотку, ласково потрепал коня по шее.

- Сейчас вернусь, Буран,- и побежал к командирской землянке.

Здесь он увидел Пахомыча - полкового шорника. Тот весело улыбнулся, лукаво подмигнул парнишке, подкручивая густые усы. Шорник был в новеньком, с иголочки, обмундировании.

- Куда это, Пахомыч, собрался? - удивленно спросил Петушков.