Осознание ненависти - страница 55
— Да? — она подняла голову и долгим пристальным взглядом посмотрела на капитана. — Что ж, может быть…
В ее голосе слышались усталость и сомнение.
— Мы найдем его, — настойчиво повторил Шердаков. — Но вы должны нам помочь.
— О Господи! Как? У меня ни на что не осталось сил.
— Постарайтесь поточнее отвечать на мои вопросы, и только. Согласны?
И снова на него упал полный недоверия взгляд.
— Хорошо, я попробую.
Шердаков вздохнул.
— Расскажите, пожалуйста, о том… что вы видели. Я понимаю как вам нелегко, но…
— С самого утра меня не покидало тревожное чувство. Пропал ключ от комнаты, который я положила в карман, муж все время засыпал, ни за что не хотел вставать. Я боялась оставлять его одного, вот и заперла дверь в его комнату. Вы ведь знаете, вчера вечером он упал с лестницы и едва не разбился. Этот дом… — она замолчала и сморщила лоб, словно никак не могла вспомнить, о чем говорила. — Мне кажется, Светлана обратила внимание на мое состояние и тоже разнервничалась. Она такая, впечатлительная. Вы понимаете?
— Да-да. Горничная что-то говорила мне об этом.
— Знаете, когда мы вошли в комнату, я уже догадывалась о том, что нам предстоит увидеть, а Светлана (только не подумайте, что я обвиняю ее!) — точно знала. Григорий был мертв! — Марта Дворская заплакала. — Даже воздух в комнате был пропитан смертью!
Шердаков замер, не зная, как успокоить женщину. Она проплакала несколько долгих минут, затем вытерла слезы носовым платком.
— Не обращайте на меня внимания, — удрученно сказала она. — Я просто никак не смирюсь с тем, что осталась одна.
— Ну, что вы, — запротестовал Шердаков. — Вас окружает столько людей!
— И у вас есть дочь, — осторожно заметил Холмов.
Марта Дворская вдруг передернулась.
— Да, конечно, — она с испугом взглянула на Холмова. — Где она сейчас?
— Каролина пока ничего не знает, — сказал Шердаков. — Позже ее отвезут в город.
— Нет, я хочу, чтобы она осталась. Я сама с ней поговорю.
— Мне кажется, ей лучше уехать…
— Нет!
— Как вам угодно, но для девочки все это может закончиться очень плохо.
— Вы не понимаете: я боюсь ее отпускать. — Марта Дворская поочередно посмотрела на обоих мужчин. — Каролина любила своего отца, любила!
Шердаков хмуро кивнул и поспешил изменить направление разговора.
— Скажите, у вашего мужа были враги?
— Простите?
— Вы не догадываетесь, кто мог желать его смерти?
Ее лицо приняло чрезвычайно напряженное выражение.
— Не знаю. Григорий вел размеренный образ жизни. Практически ни с кем не общался. Любил этот старый дом и, по-моему, слишком увлекался своими мечтами.
— Очевидно, вам было нелегко с ним?
Она не ответила и снова заплакала.
Шердаков достал носовой платок и высморкался.
«Женская психология, — подумал он. — Когда-нибудь я сойду с ума от всего этого»
— Прошу вас, успокойтесь. Ваш муж убит. Но должно же быть какое-то объяснение случившемуся? Постарайтесь вспомнить, не задолжал ли он кому-нибудь слишком много?
— Нет-нет, мы всегда вовремя выплачивали проценты по кредитам.
— И никто не таил на него обиду?
— Нет, не думаю.
— Вернемся к пропаже ключа. Где вы могли его потерять?
— Даже не знаю. Может, в коридоре? Я несла в столовую чистые салфетки. Одна из них выпала из моих рук, и я нагнулась, чтобы ее поднять…
— Рядом с вами в тот момент никого не было?
— Кажется, нет. Я не обратила внимания.
— Очень жаль, — Шердаков повернулся к Холмову, как бы отдавая инициативу в его руки.
— Не замечали ли вы, кто из проживающих здесь поднимался на третий этаж? — спросил Холмов.
Марта Дворская задумалась, затем в недоумении покачала головой.
— Могу я узнать, чем вызван ваш вопрос? — спросила она.
— Да, конечно. В ту ночь, когда был убит полковник, кто-то ходил по пустому этажу. Шаги привлекли внимание Можаева.
— Вы полагаете, убийца поднялся туда раньше полковника?
— Мне понятна ваша тревога. Действительно, в тот момент, когда вы обнаружили труп, вместе с вами на этаже находился убийца.
— Все, что вы говорите, так ужасно! Смерть моего мужа. — Марта Дворская сильно побледнела и закрыла лицо руками. — И во всем виноват этот дом! Он принес мне одни страдания! Страшный, мертвый дом! Господи, как я его ненавижу! — И она с новой силой разрыдалась.