Осознание ненависти - страница 63
Холмов остановился и закурил сигарету.
— Мне помнится, Каролина ты говорила, что видела картину, написанную Денисом Поляковым.
— Да, когда по ошибке зашла в его комнату.
— Что на ней было изображено?
— По-моему, я уже говорила вам. Что-то очень неприятное и страшное.
— Может быть, на картине была нарисована женщина?
— Женщина? — в голосе Каролины мелькнул испуг. — Да, конечно, молодая женщина. Ее лицо было все в крови, но она улыбалась. Улыбалась мстительной, злой улыбкой. Это было ужасно! Я… я…
— Она кого-то тебе напомнила? — предположил Холмов.
— Нет, конечно, нет!
— Ни единой чертой лица?
— Оставьте меня, наконец! Я же сказала: нет! Я не хочу больше вспоминать о том кошмаре! — Каролина задрожала и, казалось, была готова заплакать.
— Она напомнила тебе твою мать? — пошел до конца Холмов.
Каролина захлопала огромными ресницами и… не заплакала.
— Маму? — тихо произнесла она, и удивление в ее голосе было абсолютно искренним. — Вы сказали мою маму?
— Возможно, Поляков рисовал свою картину с нее. Художники иногда так поступают.
— Да нет же, нет! Та женщина ни капельки не была на нее похожа!
Холмов отбросил сигарету в сторону и наклонился к Каролине. Он больше не сомневался, что она говорит правду.
— Выходит, я ошибся. Извини, если заставил тебя немного поволноваться. Я просто на какое-то время забыл, что передо мной еще совсем маленькая девочка.
— Вот еще! — обиженно фыркнула Каролина и топнула ногой. — Я чувствую себя более взрослой и самостоятельной, чем вы рядом со своей ненаглядной женой. — Она показала ему язык и убежала вперед.
Холмову пришлось сделать несколько быстрых шагов, чтобы догнать ее.
Глава VIII
Доктор Энский
Заметив входящего в дом Холмова, Энский, спокойно читавший газету, отбросил ее в сторону и стремительно встал.
— Мне нужно с вами поговорить, господин Холмов. Не уделите ли мне несколько минут?
— Да, пожалуйста. Может быть, пройдем в библиотеку? Там нам никто не помешает, — Холмов скользнул взглядом по лицу собеседника, отметив про себя нехарактерную для того нервозность и неуверенность. — Вас что-то тревожит? — спросил он, но не получил ответа… — Вы проигнорировали мой вопрос, — холодно напомнил Холмов когда они вошли в библиотеку.
— Да? — Энский рассеянно огляделся. — Простите, я не заметил. — Он взял со стола книгу и быстро перелистал. — Видите ли, я оказался в весьма затруднительном положении, в своего рода логическом тупике. Мне необходим ваш совет.
В глазах Холмова появился блеск. Заинтригованный, он подался вперед.
— Если это в моих силах, доктор.
— Но прежде я хотел бы заручиться вашим словом, что этот разговор останется между нами.
— Это я вам обещаю.
— Благодарю вас. — Энский откинулся на спинку дивана и какое-то время молча смотрел на книжные стеллажи, потом неожиданно спросил: — На какой стадии находится ваше расследование?
— Трудно сказать, — Холмов достал сигарету, размял ее и закурил. — В обоих убийствах пока слишком много неясного.
— Выяснили ли вы, каким образом убийца попал в комнату Дворского?
— Предположительно он воспользовался ключом, оброненным Мартой Дворской. Эта версия, на мой взгляд, вполне приемлема. Ключ выпал случайно, но убийца не упустил предоставленного ему шанса. Одурманенный снотворным Дворский просто не мог оказать сопротивления. Кстати, если не ошибаюсь, именно вы сделали ему укол?
— Да, но…
— Следует помнить об этом. Но сейчас нас интересует ключ, — Холмов задумчиво смотрел на своего собеседника. — В этом направлении мы и работаем.
— Нет, — Энский энергично замотал головой, — в том-то и дело, что нет! Ключ здесь совершенно ни при чем!
— Вот как? Почему вы так уверены в этом?
— Да потому, что именно я его нашел! Я! И в тот момент, когда произошло убийство, ключ лежал в кармане моих брюк.
— Постойте. Вам нужно было сразу же обо всем рассказать!
— Но я не хотел навлечь на себя подозрение. Как вы понимаете, я не убийца. Я только поднял ключ, а позднее положил его на стол в столовой. Когда же стало известно, что произошло убийство я решил промолчать.
Взгляд Холмова посуровел.
— Почему же вы заговорили об этом сейчас?
— Потому что впервые задался вопросом: если ключ от комнаты Дворского был у меня, то как туда попал убийца? — пояснил Энский.