Останки Фоландии в мирах человека-обычного - страница 2

Пантелей попытался ухватиться за край пуховой ямы. «Она сожрет меня!» — кричала его неврастеничная натура. Но пуховый край оказался тонким и ломким, как пленка льда, схватившая ночной прохладой лужу. Ветхон подтянулся, лед отломился и растаял в руках, но сразу обратился в легкий пух, поднялся, улетел. Тогда Ветхон попытался закинуть ногу повыше: но та отяжелела. Казалось будто она была каменной и весила не один центнер. Нельзя было ее даже приподнять. Чтобы оторвать пятку от земли ему пришлось конкретно поработать. От напряжения он кряхтел и потел. Капельки пота подпрыгивали с кожи и, обратившись в тот же пух, улетали. Вдруг нога стала легкой, и сама взметнулась ввысь. Теперь только туловище мешало ногам утащить чучеловеда в небеса. Кое-как Пантелей уложил невесомые ноги на контур ямы. С невероятным усилием ему удалось зацепиться за ее край. Стенки ямы теперь показались чучеловеду прочными и холодными. Наконец, Пантелей выбрался. Сил почти не осталось. Он тяжело дышал, но вот что странно опять он почувствовал этот кисло-гнилой запах…

Он встал на ноги и окинул взглядом уже знакомую местность.

Растительность имела сиреневый оттенок. Или нет, она была почти синей, и каждый листочек или травинка застыли, словно нарисованные. Стремилось уносилось ввысь на добрую сотню метров высокое глянцевое здание почти без окон. Это был дом, в котором он жил. Перед парадным входом его жилища раскинулась равнина, на которой «рыдали» сотни живых тварей, навеки прикованных к питающей их живой почве.

Пантелей знал это место. Он бывал здесь десятки раз в своих сновидениях.

— Я дома, — прошептал Ветхон и улыбнулся. — Я дома!.. — повторил он.

Подбежал Фистель, его питомец. Крохотные крылья на огромном и неуклюжем теле существа с грустными глазами затрепетали. Крылья скорее были некой насмешкой и не предназначались для полетов. Здесь мог летать лишь господин, лишь Галахан. Вряд ли от радости, скорее от благоговения крылышки склонились, и Фистель покорно прижал свою огромную голову к земле.

Господин трепал скользкую чешуйчатую голову громадины, осматривая свои владения и наслаждаясь видом. Здесь было красиво! Не так, как привычно большинству людей, но красиво по-особенному. Здесь была мечта! Здесь осуществлялось задуманное. Ветхон, забывший что-то свое, что-то важное, чувствовал здесь эту атмосферу. Здесь его душа оживала, здесь витали мечтания.

Фистель бывший трусливым и нерешительным, по крайне мере, был свободен. Лишь еще трое местных обитателей фауны, кроме Фистеля, имели привилегию передвигаться по скорбному сине-бурому миру, по скорбной Галахирии. Почва не была их тюрьмой.

Другим же повезло много меньше: животные рождались, росли и угасали, — все в одном конкретном месте. В месте, куда с самого рождения вросли их лапы.

Галахан посмотрел на свои ладони — они блестели. Свет грязно-желтого солнца играл на скользких вышлифованных руках Галахана. Ни одной линии — никаких вариантов судьбы. Он не верил в начертания жизни на линиях ладоней, но удалил их, на всякий случай. Он знал лишь одно — судьбы не существует. Он создает ее, а воображение мечтателя уже вовсю малевало триумф и всеобщее поклонение его величию. Не признание — именно поклонение. Он — бог! Он…

Мысли Галахана, а может и Ветхона, прервали шелест и потрескивание, которые донеслись из ближайшего к нему синего шара неживого кустарника. Рыжие зрачки сфокусировались на кусте. Там, среди листвы, сидел мальчишка лет десяти или двенадцати. Он был грязным и слишком худым, скорее даже истощенным. В глазах мальчика читался страх, но вместе с ним в них вдруг промелькнула надежда. Он смотрел на Галахана так, будто узнал его.

Галахан задавался вопросами. Кто этот мальчик? Как возможно ему появиться здесь? Здесь нет других людей, точнее не было… В голове Галахана всколыхнулась мысль: «Выбрался! Наконец-то! Хоть кто-то выбрался!»

— Откуда? — спросил он, то ли себя, то ли мальчонку. Он подошел, а мальчик вдруг улыбнулся: — Ты кто? — спросил Галахан.

— Я Марк. Вы помните меня? — ответил мальчик. — Вы! Это ведь вы? Вы так помолодели! Господин Ветхон, это вы? Скажите, что это вы! Вы поможете мне? — мальчишка заплакал, а Галахан все пытался вспомнить, откуда же он знает этого мальца? «Марк! Марк? Кто такой этот Марк?..» а мальчишка все вторил: