Острог на Печоре. О государевой крепости, протопопе Аввакуме и его соузниках - страница 17

Согласно той же книге-платежнице «самоядь Пустозерская» обязана «давати царю и великому князю дани» с каждого лука (с лиц мужского пола, владевших луком) «по два песца белых на год… а не будет песцов… по алтыну за песец… на год».

Сбор дани — ясака с ненцев осуществляли старшины племен. В отдаленные земли, отстоявшие от острога на сотни верст, для сбора ясака нередко посылали казаков и служилых людей. Время ясачного сбора обычно назначалось зимой и приурочивалось к открытию торговой ярмарки.

В Пустозерске находилось хранилище ясачной казны-ясака, взимавшегося не только с ненцев печорских тундр, но и с «иногородцев», кочевавших за Уралом. Так, например, в Пустозерске проживал «данщик» Петр Вислоухов, о котором в книге-платежнице отмечено: «Да Пустозерской ж данщик Петр Вислоухов да целовальники Якуш Шалакуша да Кирилко Кузмин збирают царя и великого князя дани с Югорские самоеди по шти сороков соболей на год».

Печорские промыслы — «рыбные ловища», «кречатьи и сокольи седбища» — издавна привлекали на пустынные берега Печоры и на морское побережье промышленников с Двины и Пинеги, которые ездили сюда на «рыбные ловли наездом» и занимались промыслом не только рыбы, но и морского зверя.

В Пустозерском уезде по морскому берегу «от Романовские избушки по Варандей остров» двинянам и пинежанам исстари принадлежало семнадцать тоней, которыми они владели «по государеве цареве и великого князя по оброчной грамоте».

Пришлое население Пустозерского уезда приносило значительные доходы государственной казне. Так, двиняне и пинежане с принадлежавших им тоней на морском побережье обязаны были давать в «казну» пустозерским властям «оброку по шести рублев на год» да сверх того «с тех же тонь с улову десятую рыбу семгу чем хто ни уловит».

С образованием опричины в 1565 году двиняне и пинежане, сразу же после «поимания» их родных мест в опричину, стали платить этот денежный и натуральный налог в опричинную четверть, которая, очевидно, являлась для них главной финансовой инстанцией в Москве. В связи с чем в книге-платежнице дозорщики Агалин и Соболев сделали следующую запись: «А пустозерские таможники Третьяк Коровин с товарищи и целовальники сказали про ту десятую рыбину, что у них в волости теми тонями владеют двиняне и пеняжане, а в государеву казну за ту десятую рыбу оброку не дают тому десять лет, а про оброк не ведают же — дают ли они государю в казну с тех угодий по шти рублей на год, что в книгах написано; а сказали, что учали двиняне и пеняжане тот оброк платити в Четверть дьяка дружины Володимирова, как Двиньская земля приписана была к государеве опричине».

Поморские промышленники приходят «на морские островы» и «бьют зверь моржа, а царю и великому князю в казну дают с того своего промыслу десятую кость, зуб лутчей, а емлют у них тое десятину пустозерские целовальники».

Пустозерск посещали «люди прихожие казаки», которые «ходят на морской промысел и в Югру з гостьми», то есть являлись наймитами и выполняли обязанности проводников и охранителей торговых людей, которые ходили с товарами за Уральский хребет для торга «в Югре» (бассейне реки Оби) с жившими там племенами. С этих «прихожих людей» пустозерский данщик взимал «на государя явки по две денги с человека».

Все это способствовало росту и укреплению Пустозерска как главного опорного пункта Московского государства на его северо-восточной окраине.

В книге-платежнице отмечается, что по сравнению с первой переписью, проведенной в 1564 году Якимом Романовым и Никитой Пятуниным, количество дворов в Пустозерске увеличилось на сорок семь, а тяглое мужское население возросло на шестьдесят девять человек.

Пустозерск в то время представлял собой населенный пункт городского типа с посадом, а острога в городке не было. Это подтверждает пустозерский воевода Иван Неелов, который в своей отписке, отправленной в Москву в августе 1669 года, ссылался на «Платежницу» (1574) с Пустоозерских дозорных книг Василия Третьякова сына Агалина и подьячего Степана Федорова сына Соболева. Он сообщал царю, что в этой ветхой книге «писано волость Пустоозерская да Усцелемская слободка, а острогу и тюрьмы в Пустоозере не было…». Из этой же отписки мы узнаем: строительство острога на новом месте возобновилось лишь в 1665 году, а возводили его ижемцы, пустоозерцы и стрельцы.