Остров дождей - страница 20

– У меня есть трое друзей, – я помешкал, подбирая слова. – Не могу сказать, что они очень хорошие люди. Просто они – мои друзья, и они всегда рядом. Но праздники, – добавил я, – это, наверное, не моё. Для меня свободный день – лишь повод завалиться на кровать и уснуть.

– Никогда бы не подумала, – я почувствовал тепло на руке и понял, что она прислонилась ко мне. Она чуть дрожала, но вот так – ткань через ткань – прикосновения, видимо, давались ей легче. А для меня это тепло было лучше, чем грелка больному лихорадкой.

Какое-то время мы посидели в тишине, и она была мягкой и доверчивой, согревая мне этим душу, но затем вдруг снова заледенела. Как оказалось – от воспоминаний.

– А все мои погибли. В войну. Мне тогда было девятнадцать. Нашу общину сожгли. Целиком…

Она словно бы споткнулась и резко замолчала, поняв, что проговорилась. Медленно отстранилась.

– Забудь об этом, – произнесла совсем холодно, как раньше.

Чёрт.

– Я догадывался, – сказал я, но слов было мало, и я снова потянул её на себя, укладывая спиной себе на грудь, – ты была с мятежниками. Поэтому ты ненавидишь ведьмаков.

– Да.

Тишина. За эти несколько секунд она стала от меня так же далека, как и в самом начале. Я попытался осознать то, о чём думал и раньше. Только до этого разговора я точно не знал, кто передо мной – ведьмачка или тёмная. Хотя в глубине души понимал, что как раз ведьмачкой она быть не может. Не похожа. Наверное, месяц назад эта новость стала бы для меня ударом. А теперь, когда заноза в чёрной хламиде сновала вокруг меня целыми днями… Не знаю, они стали как-то… Человечнее. Да, Гретхен выводила меня из себя, но врагом она не была, детей в жертву демонам не приносила. А Талия и вовсе не казалась опасной. Как может быть опасна та, с кем ты не боишься остаться с завязанными глазами?

– Шрамы… – сказал я, и она поняла мой вопрос. Я чувствовал, как она прижимает руки к груди.

– Почти, – прошептала она.

Я наклонился и поцеловал её в макушку, пытаясь хотя бы чуточку успокоить. Она молчала очень долго. Я уже думал, она не заговорит, когда ледяной капелью в мёртвой тишине прозвучал её голос – отстранённый, будто она говорила не о себе.

– Большинство было убито в первые дни. Выжило трое. Нас выходили чуть-чуть и отвели на суд, – она снова замолчала и продолжила через некоторое время. – Чтобы так судили вас, ведьмак. У нас не было ни защитников, ни присяжных. А приговор был прост – нас отдали отряду, который разрушил наш дом, – снова пауза. Долгая. Она будто выдавливала из себя слова по капле. – Семь дней. Я бы ставила зарубки, если бы могла. Эти ведьмаки с нами делали всё. Всё…

Она опять замолчала. Я не знал, что делать – плотнее прижать её к себе или отпустить, только бы не подтолкнуть обратно к её пропасти.

– Я выжила. Одна. Они решили, что я достойна награды. Меня снова отдали целителям, которые сшили меня по частям, как разорванную куклу. А потом отправили уже к другому ведьмаку. С седой бородой и такими же седыми волосами. Он посадил меня в клетку, как чёртова зверя. В темноте. Я была так слаба, что не могла сотворить ни одного заклятья. Не знаю, сколько я провела там. А потом меня вынули и отвели в какую-то башню. Привязали к дубовому столу, и я думала, что меня снова будут насиловать. Но вышло по-другому. Его помощники отошли в сторону, а сам он приблизился ко мне с ножом… и сделал это.

Она оставалась всё такой же холодной и неподвижной всё время, пока говорила, и эта неподвижность передалась мне. Одно дело – знать, что не все твои жертвы были виновными. Другое – говорить с тем, кого вот так равнодушно и спокойно раздавили и изуродовали.

– С тех пор магии у меня нет. Я поняла это, когда перестала выть от боли. Так что я снова стала настоящим гражданином Империи – ведь больше я не опасна.

Она замолчала. Я положил руки ей на плечи и наткнулся на уже лежащие там тонкие кисти.

– Мне очень жаль, – сказал я. Её крупно затрясло. – Тали, мне правда сейчас очень, очень жаль. Мы все многое потеряли на той войне. Но она кончилась. Мы можем только забыть и жить дальше. Такими, какими мы стали.