Остров мертвых - страница 19

Бейнеру не было никакого смысла мне досаждать. Мы были партнерами в совместном предприятии, представлявшем собой одну из тех капель в море, о которых складывают поговорки. Вот и все. Мы оба были настолько богаты, что даже когда наши интересы сталкивались, ничего личного в этом не было. Он отпадал.

Дюбуа тоже не показался мне человеком, способным выдать мое имя, особенно после того, как во время беседы в его кабинете я упомянул о своей готовности пойти на крайние меры, чтобы добиться того, чего хочу.

На Покое никто не знал, куда я отправился, за исключением С-Р, чью память я почистил перед отлетом.

Я задумался над альтернативным объяснением.

Если Рут похитили и заставили написать мне письмо, тогда тот, кто это сделал, мог быть уверен, что если я на него отреагирую, то получу и следующее, ну а если нет – ничего страшного.

Это казалось возможным, вероятным.

А значит, на Дрисколле был кто-то, чье имя мне очень хотелось бы узнать.

Стоит ли это того, чтобы задержаться? Подключив Малисти, я, возможно, смогу разнюхать, кто прислал мне эту новую фотографию.

Но если за этим человеком стоит кто-то другой и если этот кто-то умен, его подручный будет знать очень мало и может вообще оказаться совершенно невинным. Я решил пустить Малисти по следу и велеть ему сообщать обо всех своих находках на Покой. Но я предпочел не использовать тот телефон, что стоял по правую руку от меня.

Всего через несколько часов уже не будет иметь никакого значения, знает ли кто-то, что Коннер – это Сэндоу. Я улечу отсюда и больше никогда не буду Коннером.

– Все, что есть в мире плохого, – сказал мне однажды карлик Ник, – происходит из-за красоты.

– Не из-за правды или доброты? – уточнил я.

– О, они помогают. Но главная причина – это красота, истинный корень зла.

– Не богатство?

– Деньги красивы.

– Как и все, чего тебе не хватает, – еда, вода, секс…

– Именно! – провозгласил он и так саданул по столу пивной кружкой, что в нашу сторону повернулся десяток голов. – Красота, будь она неладна!

– А как же симпатичные парни?

– Они либо ублюдки, потому что знают, что им повезло, либо не уверены в себе, потому что знают, что остальные их терпеть не могут. Ублюдки всегда причиняют другим боль, а неуверенные в себе парни портят собственную жизнь. Обычно у них шарики за ролики заезжают, а все из-за этой чертовой красоты!

– А что насчет красивых вещей?

– Они заставляют людей воровать или тосковать из-за невозможности их заполучить. Будь…

– Подожди минутку, – сказал я. – Не вина вещи, что она прекрасна, и не вина красивого человека, что он красив. Это получается само собой.

Ник пожал плечами.

– Вина? А кто говорил что-то о вине?

– Ты говорил о зле. А это значит, что кто-то где-то в чем-то виноват.

– Значит, виновата красота, – заключил он. – Будь она проклята!

– Красота как абстрактное понятие?

– Да.

– И красота отдельных предметов?

– Да.

– Но это же абсурд! Вина предполагает ответственность, какой-то умысел…

– Вот красота и ответственна!

– Выпей-ка еще пива.

Он так и сделал, и снова рыгнул.

– Вот посмотри на того красавчика у стойки, – сказал он, – того, что пытается подцепить телку в зеленом платье. Однажды кто-нибудь разобьет ему нос. А был бы он уродом – этого бы не случилось.

Чуть позже Ник доказал свою правоту, разбив парню нос за то, что тот назвал его коротышкой. Так что, возможно, в его словах и была доля правды. Ростом Ник был не больше четырех футов. Плечи и руки у него были как у могучего атлета. В армрестлинге он мог побороть всех, кого я знал. Голова у него тоже была нормального размера, с густыми светлыми волосами и бородой, парой синих глаз над глядевшим вправо сломанным носом и ехидной улыбкой, обычно открывавшей лишь полдюжины желтых зубов. Ниже пояса Ник был весь искорежен. Он происходил из семьи, кишевшей профессиональными солдатами. Отец его был генералом, а все братья и сестры, кроме одной, были офицерами тех или иных войск. Ник вырос в среде, где все занимались боевыми искусствами. Он владел любым оружием, какое вы могли назвать. Он умел фехтовать, стрелять, ездить верхом, закладывать взрывчатку, ломать руками доски и шеи, жить подножным кормом – и проваливать любой медосмотр в галактике, поскольку был карликом. Я нанял его егерем, чтобы он убивал мои неудачные эксперименты. Он ненавидел все прекрасное и все, что было крупнее него.