Остров - страница 8

Теперь каждый день практика. Сегодня, когда мы ехали с девчонками на фабрику, в трамвай набились ребята. Они тоже птушники, а практику проходят напротив нас — на мебельной фабрике. Мы часто ездим одним трамваем. Многих ребят я узнаю в лицо. Девчонки даже в некоторых влюблены. Мы их всегда обсуждаем и часто над ними смеемся. Я вообще всегда, когда вижу парней, даю им внутри себя оценку, представляю некоторых вдвоем с собой и думаю, как бы они себя вели и что бы делали. Это очень интересно. С некоторыми я вообще не могу себя представить, другие ничего, но один... Я видела его раньше, но первое время он был мне противен, потом смешон — мы всегда смеялись над ним, а он шептал что-то своему другу, который очень скромный и почти всегда молчит, только улыбнется иногда, — видно, тот, которого я теперь люблю, говорит ему что-нибудь гадкое или смешное про нас. Парни всегда смеются гадостям. Мой внешне похож и не похож на остальных. У него такие же, как и у других, брюки и волосы, но иногда кажется, что он притворяется, когда грязно ругается, мучает других ребят, смотрит на нас гадко и вообще ведет себя, как все парни.

Из дневника Миши.

К экзамену по техмеханике готовился всю ночь. Получил пять. По материаловедению — четыре. Теперь экзамены позади. Школа закончилась еще раньше. Все учебники я забросил до сентября на антресоли.

Идет практика. Теперь катайся по утрам, как на работу. Лето, а мы ишачим: пилим и строгаем. На кой черт я пошел в это училище? Оно создано исключительно для кретинов. Мастера тупы до упора. Преподаватели рассказывают до смешного простые вещи. Как-то я читал, что один мэн написал талмуд о том, как надо сбрасывать снег с крыш. Так и в нашей лавочке. Объясняют, что такое есть стружки, а что такое есть опилки. Единственная отдушина — поиграть вечером с пацанами на гитаре. Но ансамбль у нас со всего училища, и некоторые учащиеся в другом потоке. Приходится собираться по воскресеньям. Ну, ничего, искусство требует...

Приглянулась мне одна девчонка. Конечно, не римская статуя, но в общем-то товар нормальный. Она тоже с ПТУ. Мы сейчас почти каждый день ездим одним трамваем. Их, как и нас, человек тридцать. А из всех нравится мне она одна. Сегодня вот едем, болтаем с Лехой о том о сем. Смотрю, а она за мной наблюдает. Видно, тоже интересуется. Рядом с ней стояла какая-то шиза с заячьей губой. Я шепнул Лехе, смотри, мол, какая очаровашка. Он, ясное дело, рассмеялся, а моя баба подумала, я про нее чего ляпнул, губы надула и отвернулась. Доехали до работы и разошлись. Им направо, нам налево. Даже жалко. Надо с ней состыковаться.

Из дневника Гали.

Сегодня ребята были выпивши и привязались к нам в трамвае. Один из них, рыжий, противный, оперся руками на сиденье, — я сидела с тремя девчонками сзади, — и спрашивал, откуда мы такие взялись. Он же знает, откуда. Вот дурак! Когда вышли из трамвая, — он останавливается как раз против проходной, — то парни увязались за нами. Маринка сказала, что им надо на другую сторону улицы, но они дошли до проходной. И вот здесь мой парень подошел ко мне. Выпивший, он был еще красивее. Если обычно он серьезен или смеется, то теперь, разомлев от вина, смотрел пошло, а мне это нравилось. И мне знакомо его состояние. Когда ты выпивши, но не пьян, то хочешь охватить весь мир и всех осчастливить. Он посмотрел мне в глаза. «Ты после работы свободна?» Господи, я бы сейчас пошла за тобой, мой милый, куда бы ты ни повел меня. Сейчас целовала бы руки твои и отдала все на свете, но здесь рядом пьяные друзья и наши девчонки, которые уже все слышали... «Свободна для чего?» — «Для того...» — «Иди отсюда!»

Он засмеялся и ушел, ушли и остальные. А мне хотелось плакать.

Из дневника Миши.

Сегодня мы с корешами крепко поддали. Получили за лето деньги за питание и отметили это дело, как у нас полагается. На фабрику ехали в лучшем виде. Наш поток сегодня во вторую смену. Когда садились, то в трамвае уже ехали девчата. Первым выступил Гена. Мы зовем его Крокодилом. Он вообще неприятный тип. Рыжий, прыщавый, пахнет чем-то сладким. Неприятен уже тогда, когда подходит. Изо рта у него пахнет тем запахом, который бывает, когда на солнце гниют раздавленные озерные улитки. А на харе у Генки всегда написано то, чего он хочет.