Остров с кодовым замком - страница 9

В этот момент в полусотне шагов справа от него раздался негромкий короткой свист. Он поспешил в этом направлении, вскоре увидел за зеленью кустарников силуэты двух своих парней, расслышал их тихий говор. Это были Зубово и Гольчакин, которые почти одновременно нашли вход в какую-то пустоту в толще скальных пород.

– Внутрь мы уже заглядывали. Там вроде бы все нормально, – сообщил Зубово на правах завзятого диггера. – Потолок, стены и пол сухие. Кубатура приличная. К тому же нора уходит куда-то далеко вглубь, так что места хватит хоть для целой роты.

– Вот и отлично! – одобрил Борис. – Тут, кстати, неподалеку ручеек стекает по склону. Воду пробовал – вкусная.

– Чудесно! – обрадовался Захар. – Пойду хлебну маленько. А то что-то тоже пить захотелось.

– Я с тобой! – Жорка сбросил с плеча сумку, замурлыкал себе под нос что-то оптимистичное, жизнерадостное и вприпрыжку поспешил следом за ним.

Едва стихли их шаги, невдалеке вновь раздался шорох. Гаврилин увидел Романиса, Федькина, Дубарова и Кипреева, вынырнувших из сумрака. Парни сообщили командиру, что тоже нашли пару интересных пещер. К тому же, судя по всему, кто-то ранее обживал их.

– А тут, я гляжу, наши хлопцы тоже отыскали что-то такое, да? Но все это не вызывает у меня особого доверия. Вон и вход какой-то неказистый, – с некоторым пренебрежением проговорил Кипреев.

Впрочем, заглянув в тесноватый зев пещеры и посветив вглубь фонариком, он неохотно признал, что это место, бесспорно, наилучшее. А уж наличие поблизости ручья и вовсе, по мнению Дубарова, делало ее настоящим подарком судьбы.

Остаток ночи ушел на обследование пещеры. В глубине она и в самом деле разделялась на три узких туннеля, уходящие под наклоном куда-то вниз, вверх и вбок.

Изрядную долю времени отняло оборудование спальных мест и налаживание бивачного быта. Лишь на рассвете пятерым членам команды наконец-то посчастливилось уснуть на толстых лежаках из хвойного лапника.

Борис и Лом, назначенные дежурными, в число этих везунчиков не вошли по собственному желанию. Гаврилин решил провести первую рекогносцировку прилегающей местности при свете дня. Федькин, куда более стойкий к бессоннице, чем все прочие члены группы, сам вызвался подневалить.

Борис вышел из каменной норы, самым тщательным образом огляделся по сторонам, надел на голову маскировочную маску наподобие балаклавы и быстро зашагал вверх по склону балки. Солнце, еще по-утреннему холодноватое, красное, просвечивало меж стволами деревьев, суля хороший, ясный день.

По соснам, звонко цокая, скакали крупные, по-летнему рыжевато-серые белки. Шурша в траве, деловито пробежал ежик. При его появлении лесная гадюка проворно шмыгнула куда-то под камень, издала короткое, встревоженное шипение.

– Что, подколодная, жить хочется? – Гаврилин невольно рассмеялся.

После суточного заточения в каюте подлодки он, можно сказать, наслаждался этим привольем, сыроватым холодным ветерком, потянувшим с моря, безграничной, безукоризненно чистой небесной синевой. Нет!.. Подводники, конечно, парни замечательные, сама подлодка – вещь тоже феноменальная, но Борис едва ли согласился бы служить на ней.

Да, прыгая с парашютом, он тоже здорово рисковал. Особенно если приходилось отрабатывать всевозможные варианты экстренной высадки в условиях реального боя. Например, затяжной прыжок, когда парашют порой раскрывается менее чем в сотне метров от земли. Но там если и грохнешься, то под открытым небом, и преставишься очень быстро.

А оказаться в горящем или затопленном отсеке субмарины!.. Наверное, все-таки для того, чтобы ходить на ней и не испытывать при этом каких-то напрягов, надо родиться подводником. Так же как и спецназовцем. Тут свои напряги, собственные тараканы.

Борис поднялся на вершину лесистой сопки, взобрался на старую сосну, уселся на широкой развилке и поднес к глазам бинокль. Отсюда весь остров был как на ладони.

Понятное дело, всевозможные складки местности, тем более поросшие лесом, даже при посредстве бинокля рассмотреть было проблематично. Зато все открытые места просматривались как нельзя лучше. Гаврилин запоминал как отдельные детали рельефа Фишфанга, так и те или иные участки территории в целом. Он скользил взглядом по каменистым холмам, по деревьям, растущим на них – соснам, березам, осинам, смотрел на оба залива, образованные изгибами концов острова.