Остров Таусена - страница 12

И, словно читая лекцию, Цветков продолжал:

— Задумывались ли вы, друзья мои, вот над чем… На земном шаре примерно два миллиарда людей. Но своих знакомых я отличу везде, если только не совсем забыл их. По каким признакам мы узнаем людей?

— По чертам лица, по росту, — сказал Гущин.

— По голосу, — добавила Елена Михайловна.

— По цвету глаз, волос, — вставил охотник.

— Все это верно, — заметил Цветков. — Можно указать и другие индивидуальные отличия: сложение, походку. Поется же в песне: «Я милого узнала по походке…» И, знаете, все эти различия зависят от работы желез внутренней секреции. Вот я, например, рыжий, вы — черный. Это все зависит от работы щитовидной железы. Но дело не только в этом: щитовидная железа имеет огромное значение для здоровья. Например, если действие ее очень усилится, человек заболевает Базедовой болезнью — она назвала по имени врача Базедова, который впервые ее описал. Тяжелая это болезнь! Щитовидная железа опухает, дыхание учащается, сильно изменяется обмен веществ, глаза выпучены. Больной всегда возбужден.

— А лечат эту болезнь? — спросила Елена Михайловна.

— Лечат, конечно. А вот если слабо работает щитовидная железа, тогда, пожалуй, еще хуже: человек становится кретином, идиотом.

Затем Цветков рассказал о том, как академик Рашков добился искусственной линьки птиц тем, что кормил их щитовидной железой других животных. У птиц после линьки перья опять вырастают, им снова дают щитовидную железу, и перья опять выпадают, так что в течение года получается несколько «урожаев» пуха и пера.

— Вы представляете себе, — сказал Цветков, — что это значит для птицеводства нашей страны! Как это повышает сбор пуха и пера!

— Вполне понятно, — сказал Якушев. — Наука — самое великое дело.

Беседа затянулась далеко за полночь, и Якушевы настояли, чтобы гости остались у них ночевать.

— Незачем вам блуждать ночью по незнакомому городу, — сказал Сергей Иванович.

Елена Михайловна приготовила москвичам постели на тюфяках из свежего сена.

Лежа в постели, Гущин вдруг спохватился:

— Зря остались!

— А что? — спросил Цветков.

— Надо бы телеграмму послать в редакцию…

— Утром успеешь.

— Послушай, Юра, — помолчав минуты две, снова начал Гущин, — а могут найти новые, пока еще неизвестные железы внутренней секреции?

— Почему же нет?

— Ты знаешь, что самое привлекательное в науке? Что ей нет конца. Она — как в сказке волшебный кошелек: только вынешь из него монету, а в нем уже шевелится другая.

— Это не в сказке, а в басне Крылова.

— Пусть в басне. Подумай, как интересно: разрешили научную задачу, сейчас же из нее вытекает другая. Получается неисчерпаемое богатство, как с тем кошельком.

— Да будет тебе философствовать! Спи наконец! — начал сердиться Цветков. — Ведь хозяев разбудим!

Утром после обильного завтрака Якушевы проводили гостей до калитки. Цветы переливались на солнце всеми красками, и на них блестела еще не просохшая роса.

— Да вы художник, Сергей Иваныч! — сказал Гущин, любуясь садом.

— Есть немного, — серьезно ответил Якушев.

Как только друзья пришли в гостиницу, Гущин, не поднимаясь в номер, послал телеграмму в редакцию:

«Существование лысых уток подтвердилось. Продолжаем розыски».

— Ну, что ж мы будем делать дальше? — спросил Гущин, как только они вошли к себе в номер.

— А ты как думаешь?

— Думаю, что надо ехать дальше на север. Ведь оттуда летят птицы.

— Пожалуй, ты прав. Но мне необходимо связаться с Рашковым. Предупредить его, что моя командировка может затянуться.

— Еще бы! Ведь здесь мы узнали только, куда направить поиски, а этого мало.

— Правда, не очень мало, но не все.

— Ну, и что ж ты думаешь делать? — повторил Гущин.

— Спрошу хозяина.

Цветков вызвал Рашкова по междугородному видеофону. На экране показалось широкое лицо академика, его доброжелательно-насмешливые глаза и густые русые волосы с сединой. Он с большим интересом выслушал Цветкова.

— Ну, конечно, — сказал он, — след найден, грешно было бы не идти по нему дальше. Командировку вашу придется продлить. А как ваш спутник?

— Его не нужно уговаривать. Он горит желанием, — ответил Цветков.