Остров в открытом море - страница 4

Не скажу, что все сослуживцы были против меня. И все же на собрании со всей очевидностью выяснилось, что в дружном и сплоченном коллективе я человек сквалыжный, бунтарь-одиночка, возмутитель спокойствия. Меня разоблачили и заклеймили, а я все-таки не подал заявления об уходе. Уж очень не хотелось Самого радовать.

Через день вызвали меня к директору института. Выслушал он меня внимательно, сочувствие в глазах засветилось.

— Потерпите полгодика, Борис Петрович. — говорит. — У нас перемены назревают.

Полгода, вроде бы, и немного. Выплакался я ему в жилетку, решил временно смириться, ждать. А ждать оказалось невмоготу. Как говорили римляне, не так страшен рык льва, как вытье гиен и шакалов.

Я очень устал. Все меня раздражает… Чувствую себя отвратительно, и стало мне казаться, что вокруг меня не лица человеческие, а морды звериные, головы змеиные, лики птичьи… Стал я примечать, из-за чего люди, враждуют и дружат, отыскивать внутренние, глубинные, самые тайные, интинные, можно сказать, причины — тошно мне показалось, не хотелось жить. А в голове все чаще «жернова» перемалывали мои мозги, зерна мыслей моих — в муку, из которой уже ничего не вырастет. Испечь из нее тоже ничего нельзя — горька очень, желчью отравлена.

Однажды потерял я сознание на улице. Очнулся в больнице. Там и познакомился с доктором Барновским. Потом мне по секрету медсестра рассказала, что сначала меня пробовали лечить другие врачи, но ничего у них не получалось. Сознание ко мне не возвращалось. Оказалось, что болезнь застарелая, та самая, что в детстве вызывала головокружения и тошноты. Я надеялся, что она прошла, а болезнь только затаилась до поры, до времени, как взрывчатое устройство с часовым механизмом. А вместо секундных и минутных делений в нем были деления «на неприятности». Медики называют это «отрицательные эмоции». Их накопилось довольно много, и наконец произошел взрыв.

Созвали консилиум. Врачи развели руками — неясно, как лечить, симптомы болезни неизвестны. Тогда пригласили доктора Барновского и разрешили ему применить какие-то его «новые методы», я полагаю — крайние меры.

— На что жалуетесь? — спросил он меня при первом знакомстве.

— На людей, — отвечаю. — Опостылели, осточертели мне все люди. — И смеюсь, знаю, что сейчас он скажет: «От этого не лечим».

А он прищурился, головой покачал так серьезно, участливо:

— Расскажите, чем это вызвано, голубчик.

— Причины общеизвестны, — со злостью отвечаю. — Чем старше становишься, тем лучше людей узнаешь. Как сказал один деятель — не к добру будь помянут он: «Чем лучше я узнаю людей, тем больше люблю собак». — Нарочно вопрос заостряю, чтобы доктор этот прилипчивый отстал.

Но от него не так просто отделаться, да и не хочется. Видно, умеет он располагать к себе. Глаза у него грустные, всезнающие, очень усталые. Веки припухшие. А веет от него спокойствием, уютом, доброжелательностью.

И как-то само собой получилось, что рассказал я ему обо всем, что со мной приключилось.

Он долго думал, тихонько покачивался на стуле у моей постели. Потом говорит:

— Дело не только в неприятностях на работе, Борис Петрович. Переутомились вы от непомерного потока информации, когда материал диссертации собирали. Захлебнулись вы в нем. Отдышаться вам надо на песочке, отдохнуть от информации и от носителей информации…

Что-то еще он говорил, но я его уже не слышал. В моей голове снова закрутились жернова, и я потерял сознание. А когда очнулся, у моей постели в той же позе сидел доктор Барновский. Увидев, что я открыл глаза, он вздохнул с облегчением и сказал, как бы продолжая прерванную беседу:

— Так, выходит, голубчик, хотите отдохнуть от людей?

— Мечтаю об этом, доктор. Да куда от них скроешься?

Он наклонился ко мне, голову набок склонил, снизу вверх в лицо заглядывает:

— А если мы вам остров выделим?

Не поверил я ему.

— Целый остров? — спрашиваю. — В море? Без людей?

— Целый остров, — отвечает. — Будете в некотором роде управителем острова.

— А почему «в некотором роде»?

— Видите ли, оставить в бездействии ваш мозг и нервные центры позвоночника нельзя. Болезнь усугубится. Поэтому мы подключим ваш мозг с помощью антенны к вычислительной машине, управляющей островом-маяком. Таким образом, мозг будет под постоянной нагрузкой. И в то же время он, будет отдыхать — нагрузка-то небольшая, ничтожная, можна сказать, нагрузка для человеческого мозга. Никаких новых идей от него не потребуется, просто — отвечать на запросы судов, выдавать метеосводки, справки о фарватере. В общем, побудете островом. Островом в открытом море…