Остров вечного лета - страница 13

Мне, как географу, довелось прочитать немало книг о Цейлоне, и я знал, что этот остров — страна изумительных бабочек, прекрасных птиц, ярких цветов и драгоценных камней. Но теперь мы увидели, что географы скрыли от нас главную из красот Цейлона — красоту его женщин и их одеяний.

Название «Коломбо» — в переводе «голубь» — так легко связывать с периодом португальского господства на Цейлоне, что немало авторов пишет с самоуверенной прямотой: город назван так португальцами в честь… мореплавателя Колумба.

Однако город Каламбу (как, кстати, и теперь произносят имя своей столицы многие сингалы) упоминал уже арабский путешественник Ибн-Батута, который посетил Цейлон еще в 1340 году, то есть более чем за 150 лет до открытия Колумбом Америки. А от «Каламбу» недалеко и до «Калан-Буа», второго названия реки Келани- Ганга, протекающей через столицу Цейлона.

Большинство писавших о Коломбо начинало, его портрет с морского порта, куда подходили корабли, и с территории старого форта — теперешнего правительственного и делового центра столицы, который примыкает к порту. Но мы не приплыли, а прилетели в Коломбо, поэтому на пути от загородного аэродрома Ратмалана нам открылись сначала совсем не порт и не форт, не «сити» и не отели, а кокосовые лесосады с косыми стволами вперекрест, пригородные коттеджи Маунт-Лавинии и длинное шоссе-проспект, ведущее к Коломбо с юга, от города Галле. В английском произношении Галле давно превратилось в Голль, поэтому и улица называется Голль-роуд — «Голльское шоссе».

Улица эта не набережная, но она проложена так параллельно и близко к берегу, что океан чувствуется и местами виден за ближайшими кварталами садов и зданий. Дома в один-два-три этажа, множество мелких магазинов с громкими вывесками, вроде «Салон королевы» или «Дом льва», кинотеатры, коттеджи богачей, изредка многоквартирные стандартные жилые дома для цейлонской интеллигенции, католические и англиканские церкви, вывески довольно неожиданного характера, вроде «Библейского общества».

По улице лихо мчатся в левосторонних потоках огненно-красные двухэтажные автобусы и вереницы автомобилей (их в Коломбо много — по одному на каждые десять жителей). Но тут же снуют бесстрашные велосипедисты и трусят горбатые бычки — зебу, запряженные в булоккары — особые двуколки-фургоны.

А вот и другие двуколки — они запряжены людьми. В Дели мы видели только мото- и велорикш. В Коломбо все рикши пешие. Изможденный старик везет двуколку, в которой развалился откормленный четырнадцатилетний барчук. Сухой долговязый юноша лет двадцати везет целую семью сингалов — папу, маму и двух ребятишек. На стоянках рикши усердно приглашают пешеходов в свои экипажи. Многие не прочь и позировать для фотографирования, конечно, в надежде на «бакшиш» — этим универсальным термином тут объединяются все виды чаевых, подачек и взяток.

Мимо громоздкого, но, говорят, самого фешенебельного отеля Голль-Фэйс внезапно выезжаем на обширную длинную площадь, простершуюся вдоль берега океана. Это даже не площадь, а просто газон, по которому, S-образно изгибаясь, бежит на север, к порту и форту, продолжение Голльского шоссе. Газон совсем как в Дели.

Это гордость Коломбо, его знаменитая эспланада Голль-Фэйс («Голльский фасад» столицы). Отсюда и имя отеля.

Как странно: пустая площадка, пустой газон и никакого особого архитектурного ансамбля. И сколько, однако, прелести, сколько воздуха и простора приносит в Коломбо самое существование Голль-Фэйса! Только здесь чувствуешь, как «всею грудью» открыт город к океану: на горизонте отсюда всегда видны океанские корабли, ожидающие на рейде своей очереди войти в порт.

Эрнст Геккель видел, как Голль-Фэйс второй половины прошлого века был местом вечерних променадов самой элегантной знати Коломбо: молодые джентльмены красовались верхом, дамы в экипажах. Это был смотр туалетов, соревнование в умении украсить себя цветами. Теперь по плавно изогнутой, как знак интеграла, асфальтовой магистрали Голль-Фэйса мчатся только автомобили, и лишь над самым прибоем проложена каменная набережная, которая и сейчас манит людей дышать — с одной стороны простором моря, с другой — раздольем широкого газонного луга.