Остров вечного лета - страница 69
Какими жадными глазами впивались мы теперь в правые окна — ведь можно было надеяться, что снеговерхие шлемы этих гор покажутся нам хотя бы и за 150 километров.
Но самолет набирал сотню метров за сотней, забрался уже на километр, на два, на три, — Индия плыла под нами, словно занавешенная пыльно-розовой дымкой, и эта же вуаль, лишь более темная, почти лиловая у горизонта, скрывала непроницаемой завесой дали.
Высота 3000 метров. Выше мы забираться, кажется, не будем. И понятно почему. Самолет вышел над верхней границей знойного палево-розового воздуха, над океаном лучистой пыли и плывет над ним, как над огромным бассейном, сказочно утопившим в себе Индию, сам же летит в кристально чистом воздухе, сквозь который видны безбрежные, распластавшиеся на 200 километров синие дали. Небо синее, ясное. Лишь там, на севере, ближе к горам, оно мутнеет. Мы даже различаем отдельные облачные прядки. Одна, другая… Нет, они слились в один зубчатый ряд…
— Да это же горы, снег! Гималаи!
Я не случайно назвал увиденный вчера Южный Крест осуществлением предпоследней мечты. Оставалась еще одна, в этой поездке — последняя: увидеть высочайшие горы мира, поверить в их реальность, измерить их собственным взглядом…
Мы видим их, они все ближе, глыбы колотого сахара, хрустальные престолы, невероятный мир льда и холода, вознесенный над морем знойно-пыльной тропической дымки.
Но так ли они высоки? Не такими ли выглядят снежные цепи Кавказа, когда смотришь на них с равнин Предкавказья, откуда-нибудь из-под Минеральных Вод?
Впрочем, нет! Так видны Гималаи не снизу, а с уже достигнутой нами трехкилометровой высоты. И все их подножия и целый Сиваликский хребет со всеми предгорьями утонули в сиреневой мгле.
Гиганты Гималаев достигают на видимом нами участке высоты километров в семь. Вот они и кажутся нам с завоеванной нами высоты не большими, чем Кавказские горы. А представишь, что это снежное царство — лишь надстройка над еще трехверстным скрытым под нами цоколем, и грандиозность картины удваивается.
Чудесная прощальная награда. Мы видели несравненное, огромное. Мы видели Гималаи.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Цейлон обогатил нас впечатлениями за полжизни назад и на полжизни вперед. Не верится, что мы провели там лишь 25 дней.
К нашему житейскому укладу мы привыкали десятки лет, а тут, менее чем за месяц, довелось воспринять совершенно иную жизнь, иную во всем — в природе, в облике и нравах людей, в языке, культуре, пище… От одного обилия впечатлений этот месяц невольно вырастал в год, да и год вспоминался как утомительно напряженный и насыщенно счастливый. Замечательный способ продления жизни!
Вернувшись в февральскую зимнюю Москву, мы долго еще удивляли своим загаром северян. Нас рассматривали и недоверчиво говорили:
— Что это вы, как с юга…
Цейлонская «зима» вспоминалась нам как неожиданно быстро ушедшее лето, а февральский холод и начавшаяся в марте весна воспринимались как поторопившаяся осень. Мы выиграли таким образом целый дополнительный летний сезон!
Как по-новому теперь думаем мы о Цейлоне! Он, правда, лишился в нашем представлении былого ореола сказочности, но отношение к нему озарилось совсем новым теплом и светом — любовью к его реальной природе, к его людям.
Нас встречали с открытой душой, и это было отнюдь не просто проявлением полагающейся вежливости гостеприимных хозяев. Это радость людей, осознавших себя хозяевами в собственном доме. Они с улыбкой трудятся и борются, оптимистически верят в лучшее будущее и готовы делиться этим мироощущением добро? воли с другими народами.
Так понятно, так естественно видеть представителей Цейлона в рядах защитников мира во всем мире. Цейлонцы — сторонники мирного сосуществования народов, активные участники Бандунгской конференции. Цейлонцы — пропагандисты запрета атомного оружия. Цейлонцы — сочувствующие освободительной борьбе арабских народов. Все это так органически вытекает из самой национального характера этого жизнелюбивого и трудолюбивого народа!
Вскоре после своего возвращения в Москву мы прочитали в газетах о том, что в Коломбо подписано советско-цейлонское соглашение об экономическом и техническом сотрудничестве. Документ проникнут взаимным уважением, равноправием и доверием договаривающихся сторон и рассказывает о замечательных перспективах советско-цейлонской дружбы.