Остров за островом - страница 8
Гуадалупе
Мне уже давно грезились очертания острова Гуадалупе, его живописные краски, безоблачная погода и множество интересных животных. В книгах я читал об обилии там морских слонов, львов>{5} и котиков.
И вот наконец перед форштевнем «Поляриса» появился затянутый дымкой контур острова. Точно так же когда-то в холодном Баренцевом море предстал передо мной остров Медвежий, когда я направлялся к нему на пароходе «Стётт». Приветственные улыбки обоих островов были малопривлекательными, если не считать, что Гуадалупе расщедрился на три радуги, когда мы бросили якорь возле утеса Пайлот-Рок. На палубе «Поляриса», так же как в свое время на «Стётте», было неуютно и холодно, но несколько темных альбатросов да дельфины, устроившие веселое представление, недвусмысленно напомнили мне, что я нахожусь в более благоприятной в климатическом отношении части Мирового океана.
Отнюдь не страх за собственную персону заставляет всякий раз сжиматься мое сердце, когда лодка неуклюже подбирается к берегу среди белых ревущих волн прибоя. Нет, причина моего волнения — весьма чувствительное оборудование. Ведь заранее неизвестно, удастся ли и на этот раз провести Нептуна и переправить багаж через полосу прибоя, не подвергнув его смертельным соленым брызгам.
На Гуадалупе мне это удалось, но я не успел поблагодарить милостивое провидение. Над водой неожиданно вскинулась бесформенная туша в серо-коричневой шкуре. Ее шея раздулась, большие круглые глаза уставились в небо и из распахнутой пасти с крепкими зубами и из кроваво-красной глотки раздался потусторонний рев. Между каждым громоподобным рыком из пасти чудовища вылетало облачко пара, хорошо видимое на фоне черных лавовых скал.
С таким энтузиазмом (а я истолковал это именно как энтузиазм) нас приветствовали не меньше минуты, после чего из раздутого чудовища вышел весь воздух. Морской слон снова приобрел свои обычные очертания. Налитые кровью глаза неодобрительно мигали, он смотрел на меня, как будто никогда в жизни не видел шведа.
Остров Гуадалупе лежит в 250 километрах на юго-запад от границы Мексики с США. Он вулканического происхождения, высшая его точка достигает 1 400 метров над уровнем моря. Только южная оконечность острова представляет собой пологий склон. Здесь, на этом мексиканском острове, устроена метеорологическая станция, которая обеспечивает работой несколько живущих там семейств. Поселок состоит из примитивных домишек из листового железа, на утесе высится церковь, окна которой образуют крест, смотрящий на море. Дверь церкви по испанскому крестьянскому обычаю выкрашена в голубой цвет, а ее католические символы украшены золотой и серебряной бумагой.
Здесь нет ни священника, ни учителя. Каждый отец семейства сам обучает своих детей по учебникам, которыми их обеспечивает государство. Мы угостили всех шестнадцать гуадалупских ребятишек конфетами из наших запасов. Комендант, не сумевший найти тот флаг, который следовало бы поднять в нашу честь, явился с ведерком омаров в знак того, что наш визит оценен по достоинству.
Остров выглядит пустынным и неплодородным. Что касается сельскохозяйственных культур, здесь их никогда и не возделывали. Но зато тут росло множество удивительнейших растений, которые не встречались больше нигде.
В начале XIX столетия на остров прибыли китоловы и обнаружили по его берегам тысячи морских слонов и котиков. Эти китоловы выпустили на остров опасных мародеров — коз. Охотники приплывали на Гуадалупе с восточного побережья Северной Америки, из портов Новой Англии. Они огибали мыс Горн и поднимались вдоль западного берега Южной Америки. Во время такого путешествия они, конечно, нуждались в свежем мясе, и козы как нельзя лучше подходили для этой цели.
К концу XIX века морские слоны на Гуадалупе были практически истреблены. К 1881 году на мировой рынок ежегодно экспортировалось двести тысяч шелковистых шкурок особого гуадалупского морского. котика. Численность оставшегося котика так упала, что охота на него перестала себя оправдывать. После охотников на острове остались руины сборных домиков и тысячи одичавших коз. Эти козы и нанесли роковой удар уникальной флоре Гуадалупе, насчитывавшей самое меньшее 150 видов, из которых 20 процентов были эндемичными, то есть растущими только на этом острове.