Островок ГУЛАГа - страница 25

Булат вновь находит меня, и я рад этому.

С каждым днем растет число поставленных нами зародов. За все это время отдыхали мы всего дня два – когда шел дождь. Несколько раз приходили к нам энкавэдэшники – в километре отсюда находится их пост – и просили поделиться чаем. Но откуда у нас чай? Заваркой нам служат ветки малины и смородины. Старшие говорят: «Почти чай». Мы с Колькой их не понимаем. По-нашему, это настоящий чай, потому что вкусный и сладкий. Что еще надо?

Все ближе к осени. По утрам уже прохладно. Спать стало легче: оводы и мошка не трогают. Зато днем, когда жарко, они буквально звереют. Уж на что Булат послушный и терпеливый, но и он однажды не выдержал, как есть, с волокушей и со мной, ринулся в воду, спасаясь от гнуса. Так две головы над водой и торчали – моя и Булата. Он отфыркивается, будто стонет, потом поворачивается ко мне, словно прощения просит: не сердись, мол, невмоготу стало, не выдержал.

«Ладно, – отвечаю ему, – сам едва терплю». А тут отец прибежал, вид у него довольно свирепый. Хотел он нам взбучку задать, но понял, что не от хорошей жизни мы так прохлаждаемся, и дал нам пять минут на сборы. Прямо со спины Булата прыгаю в воду, пару раз ныряю и снова за работу.

Скоро первое сентября.

Все скошено, баржа загружена, а катера все нет и нет. Забыли о нас, что ли? Отец очень беспокоится, чтобы мы с Колькой не опоздали к началу занятий в школе, и отсылает нас с дядей Андреем Унгером добираться домой своим ходом. Взяли мы продуктов и берегом Вишеры, без особых приключений, с одной только ночевкой, к концу второго дня дошли до дому.

Встреча после каникул – это как новое знакомство. Отвыкли друг от друга. Елизавета Макаровна говорит, что за каникулы мы выросли на год. Наверное, это потому ей так кажется, что у каждого из нас множество новых впечатлений. Чтобы поделиться ими, понадобится целый год учебы.

Прихожу как-то с занятий домой. Обычно Люда, младшая сестра, выбегала меня встречать, а тут что-то замешкалась. Вижу, сидит она за столом, перед нею книжка раскрытая, в руках чернильница. С крайне сосредоточенным выражением лица она льет чернила на книжку, а потом старательно размазывает их ладонью и пером.

У меня аж сердце заколотилось. Книжка интересная, про моряков-подводников, мне ее в школе за учебу подарили. Ну, думаю, я тебе сейчас дам! Но тут мне вспомнился» недавно прочитанный рассказ Горького о мальчишке, который разбивал уличные фонари. Рабочий, который его поймал, не стал бить, а объяснил, как тяжело делается стекло: как его варят из песка в горячих печах, от чего в мастерских очень жарко. Стеклодувы от этого часто болеют и умирают. И мальчик пообещал никогда больше не бить фонари.

Подхожу к Люде и спокойно спрашиваю:

– Зачем же ты портишь книжку?

А она смотрит на меня глазами-бесенятами и хватается: вот, мол, какие красивые рогатульки получаются.

Изо всех сил сдерживаю возмущение, отставляю в сторону чернильницу, отнимаю ручку с лучшим моим пером – «лягушкой», усаживаю Люду на кровать и начинаю рассказывать ей, как делается книжка, которую она измазала. В лесу, где множество комаров, оводов и мошкары, заключенные валят лес, везут его на лесобиржу, а оттуда по канаве сплавляют на бумкомбинат, где бревна рубят в щепки и варят целлюлозу в больших котлах. Людям очень тяжело – жарища неимоверная. А потом на машинах делают бумагу, режут ее на равные листы… Писатели пишут повести и рассказы. Но саму книжку изготавливают в типографии, по букве составляя текст из свинцовых палочек. Свинец очень вредный, и потому рабочие болеют туберкулезом. И вот представь себе: эту, с таким трудом изготовленную книгу, больше никто прочитать не сможет. Разве тебе не стыдно? Наверное, я был очень убедителен, так как моя младшая сестренка никогда больше ни одной книги не испортила.

Как-то пришла к нам тетя Нюра. Гостья редкая, но всегда желанная. Еще бы, ведь она работает в больнице. Никто не делает уколы так аккуратно, как она – почти совсем не больно.

Но сейчас она взволнована и растеряна. Хотя разговаривает она с матерью тихонько, мне почти все слышно. Рядом делаю Люде бумажных чертиков.