Острые зубцы короны. Книга 1. Регрессор - страница 22
В отличие от него Исклабен думал совсем о другом. В его белой стерильной комнате было совершенно нечем заняться. И что его напрягало больше всего — это яркое освещение, ему, привыкшему к полутьме шахт и тусклым светильникам внизу оно доставляло дискомфорт. Он лежал на матрасе на полу комнаты и с закрытыми глазами прислушивался к своим ощущениям, используя навыки своей слабой спонтанной магии для исследования окружающего мира.
Комната представляла собой помещение, изолированное от всех остальных, рядом были такие же пустоты-комнаты, уж по поиску полостей в породе он мог дать своим товарищам по несчастью сто очков вперед. Исклабен привычно ментально ощупал дверь. Простое устройство, с запором, открывающимся снаружи. Попробовать что ли… Он попробовал мысленно отодвинуть запор. Смотри-ка, подался! Ладно, это можно отложить, все равно ему идти некуда, кроме как обратно в шахту. А после того, как он выбрался оттуда, обратно вернуться туда ему ой как не хотелось. Тем более, доктор сказал, что скоро его отсюда выпустят, так что он подождет этого счастливого мига, когда сможет наконец-то в первый раз в жизни стать полноправным членом общества нагри. А вот наконец и доктор!
За прозрачной стеной показался улыбающийся доктор, приветливо помахавший рукой Исклабену. Обрадованный Исклабен тоже улыбнулся, и помахал рукой в ответ. Щелкнул замок.
- Здравствуй, Исклабен, — Торносон вкатил к нему в комнату уже привычный столик с медицинскими инструментами. — Как самочувствие?
- Отлично, господин доктор. Просто замечательно.
- Просто замечательно… — эхом повторил Торносон. — Ну хорошо. Сейчас мы сделаем тебе прививку.
- Что такое прививка?
- Ну это такой укол, чтобы ты не заболел, — Торносон взял из блестящей металлической кювезы шприц. — У себя в шахтах вы не болели ничем, поскольку у вас не было сообщения с внешним миром. Здесь же любой может быть для вас опасен — чихнет на тебя, и ты серьезно заболеешь, а то и умрешь. Вот чтобы ты не заболел, я и сделаю тебе прививку. Подними рукав.
Исклабен охотно подчинился, глядя на то, как доктор в толстых резиновых перчатках перетягивает его предплечье жгутом. Маленький укол — и он почувствовал небольшое давление, следя за тем, как поршень шприца выдавливает небольшое количество слегка желтой опалесцирующей жидкости.
- Ну вот и все, — доктор снял жгут. — Правда, не было больно?
- Нет, господин доктор.
- Ну и славно, — Торносон положил шприц обратно на столик и развернулся к выходу. — Отдыхай, Исклабен.
- Спасибо, господин доктор!
- На здоровье, Исклабен. На здоровье… — ответил доктор со странной интонацией, выкатывая столик из комнаты.
Через день Исклабену стало очень плохо. Он чувствовал жар, ломило все тело, да вдобавок еще сильно болела голова и горло.
- Ну как у него дела? — спросил Торносон у Краноллера, наблюдая через прозрачную стену за лежащим на матрасе подростком.
- Отлично. Сейчас входит в заразную фазу, у него начинают проявляться клинические симптомы, хотя и слишком быстро. Обычно проходит пять-шесть дней, а у него…
- Ну посмотрим, что с ним будет завтра. Нам нужна более затяжная форма с большим инкубационным периодом, которая позволит развиться большей эпидемии. Красная Чума почему и не настолько опасна с точки зрения эпидемиологии, что смерть наступает слишком быстро и не позволяет инфицировать как можно большее количество разумных. Ну а с этим подопытным… Может это из-за его общего истощения и умственного и физического недоразвития?
- Все может быть. Я же говорил, что нам нужны взрослые зэки. Камеру включить? — спросил Краноллер.
- А зачем? — равнодушно пожал плечами Торносон. — Смотреть, как он жрет, гадит и мастурбирует? Клинику мы и так увидим, нас интересует конечная стадия. Но похоже, опять эксперимент не удался. Завтра попробуем на другом. А этот пускай подыхает, потом утилизируем.
- Хорошо, — сказал Краноллер, пропустив Торносона в дверь и выключая свет в смотровой, бросив сочувственный взгляд на лежащего подростка.
Исклабен сквозь бред слышал этот разговор полностью — несмотря на звукоизолирующее стекло слух у него был развит феноменально, компенсация одного из чувств другим, и даже слабых вибраций ему хватило. Значит, он болен и должен был умереть. Нет, так быть не должно! Он должен жить! Не для этого они с отцом и его товарищами гнили в шахтах, чтобы умереть вот здесь, за полшага до свободной жизни. Надо найти того, кто сможет ему помочь вылечиться, но для этого сначала следовало отсюда выбраться.