Освобождение животных - страница 11

Итак, проект «Большие человекообразные обезьяны» – это попытка уменьшить пропасть между людьми и другими животными. Он призван дополнить, а не заменить собой борьбу за права животных в более широком понимании.

Прежде чем завершить это предисловие, упомяну еще об одной проблеме, которой не существовало в момент первой публикации книги, но которую необходимо рассмотреть сейчас, поскольку она постоянно привлекает внимание СМИ в контексте движения за права животных. Это проблема насилия.

Стремясь приблизить освобождение животных, активисты прибегают к разным методам. Одни просвещают общество, раздавая брошюры и направляя письма в газеты. Другие пытаются воздействовать на правительственных чиновников и своих представителей в парламенте или конгрессе. Группы активистов проводят демонстрации и акции протеста у предприятий, где животных подвергают страданиям ради удовлетворения ничтожных человеческих потребностей. Но многие недовольны медленным прогрессом, достигаемым подобными мерами, и хотят перейти к прямым действиям, чтобы прекратить страдания «здесь и сейчас».

Никто из тех, кто понимает, что́ приходится испытывать животным, не может осудить подобное нетерпение. В ситуации непрекращающейся жестокости кажется недостаточным сидеть в кресле и писать письма – хочется помочь животным немедленно. Но как? Обычные законные способы политического протеста небыстры и ненадежны. Не стоит ли просто выломать двери и освободить животных? Это незаконно – но требования соблюдать закон не безусловны. В конце концов, закон преступали и те, кто помогал беглым рабам на американском Юге. Более серьезная проблема состоит в том, что буквальное освобождение животных из лабораторий и с промышленных ферм может стать разве что символическим жестом: исследователи просто закажут новую партию животных, а тысячи свиней или сотни тысяч кур с сельскохозяйственных предприятий едва ли найдут себе новое пристанище. Рейды групп «Фронта освобождения животных» в ряде стран были более эффективными, когда активистам удавалось получить доказательства жестокого обращения, которые иначе не стали бы известны общественности. Например, при вторжении в лабораторию доктора Томаса Дженнарелли из Пенсильванского университета были похищены видеопленки, которые убедили даже министра здравоохранения и социальных служб в необходимости прекратить жестокие эксперименты. Трудно представить, чтобы этого удалось добиться какими-то другими способами, так что мне не остается ничего иного, как поблагодарить тех смелых, чутких и неравнодушных людей, которые спланировали и провели эту акцию.

На другие незаконные действия я смотрю совершенно иначе. В 1982 году группа, именующая себя «Ополчением за права животных», отправляла Маргарет Тэтчер бандероли со взрывчаткой; в 1988 году активистка Фрэн Тратт была арестована при попытке заложить бомбу в здание U.S. Surgical Corporation – компании, которая демонстрировала применение хирургических инструментов на живых собаках. Самый серьезный случай произошел в 1990 году, когда бомба была заложена в машину ученого из Бристоля, проводившего опыты на животных. Сам экспериментатор отделался незначительными травмами, а маленькому мальчику, которого в момент взрыва везли мимо машины в детской коляске, потребовались операции по извлечению куска металла, застрявшего в его теле рядом с позвоночником, и восстановлению пальца. Ни один из этих инцидентов нельзя считать сколь-нибудь характерным для движения за права животных, участники которого единодушно осуждают подобное насилие. Однако такие акции могут расцениваться как крайние проявления угроз экспериментаторам, меховщикам и другим эксплуататорам животных, поэтому важно, чтобы все движение четко выразило свою позицию по отношению к ним.

Даже если незначительное число представителей движения попытается достичь целей путем насилия, это станет трагической ошибкой. Некоторые считают, что люди, заставляющие животных страдать, сами заслуживают страданий. Я не верю в месть, но даже если бы и верил, такая позиция опасным образом отвлекла бы нас от главной цели – прекращения страданий. Чтобы достичь ее, мы должны повлиять на мнение разумных представителей нашего общества. Мы можем считать, что человек, мучающий животных, порочен и бессердечен, однако мы сами опустимся до его уровня, если нанесем ему физический вред или даже пригрозим этим. Насилие порождает только новое насилие – эту банальную истину уже подтвердил ряд конфликтов по всему миру. Сила движения за права животных – в этичности его позиции: мы находимся на более высокой нравственной ступени, и спуститься с нее значило бы сыграть на руку нашим оппонентам.