От аншлага до «Аншлага» - страница 61

Приведу несколько примеров. Однажды мы выступали перед учителями одного из районов города Минска после их конференции и показывали один из лучших своих спектаклей «МЖ». Это была программа о мужчине и женщине, об их взаимоотношениях, о непростом поиске своей половинки. Конечно же, все это было достаточно смешно, но в «МЖ» были и лирически нотки. Полагая, что интеллектуальный уровень аудитории достаточно высок, мы рассчитывали на адекватную реакцию и понимание самых тонких наших реприз. Можете представить наш ужас, когда почти все выступление прошло практически при гробовой тишине, и мы ушли со сцены, как говорят артисты, «под стук собственных копыт». Оказывается, учителя, а их в зале было несколько сотен, так и не смогли расслабиться и выйти за рамки своей профессии. Глядя на сцену, они все происходящее сразу пытались оценить на предмет того, можно это показывать детям или нет. Разумеется, им всем было не до смеха.

Сейчас стало модным проводить презентации разных фирм, на которые часто приглашают и нас. Не всегда, но иногда мы принимаем такие приглашения. Выступать приходится и в ресторанах, когда публика сидит за столиками, обильно уставленными едой и питьем. Для наших артистов такое непривычно, а на Западе это почти норма. Как-то мы беседовали с Анатолием Ширвиндтом и Михаилом Державиным после их гастролей по Америке. Они рассказали, что выступали только в ресторанах с русскоязычными посетителями, и поделились с нами опытом: — Надо точно найти момент, когда люди уже наелись, но еще не напились. И только тогда выходить на сцену.

Забрасывала нас судьба и за «решетку», когда мы выступали перед обитателями колонии усиленного режима под Мозырем, в женской колонии в Гомеле или у нас в Минске на Опанского. Жизнь оттуда кажется совсем иной, проблемы тоже другие, поэтому все тексты пришлось существенно переделывать, оставляя только то, что может быть интересным столь специфической аудитории.

Выступая за границей, как перед нашими бывшими соотечественниками, так и перед коренными жителями, мы часто обнаруживали, что, несмотря на многие принципиальные различия в образе жизни и участие переводчика, наши шутки часто казались смешными и им.

Любовь к нам зрители выражают не только аплодисментами и цветами. Почти после каждого спектакля (а бывает, что и во время него) мы получаем всевозможные подарки — начиная от бутылок водки или коньяка и кончая забавными мягкими игрушками. А однажды на сцену поднялась девушка и вручила мне клетку, в которой сидел живой попугай. Теперь его (вернее ее) попугайские внуки не дают мне жизни своими криками: «Слава «Христофору»!»

Конечно, мы не обольщаемся и отлично понимаем, что есть немало тех, кому мы не нравимся и никогда не понравимся. Но у нас есть свой зритель, и мы будем для него работать и за него бороться. Недавно мы подсчитали, что на каждого жителя Беларуси уже приходится в среднем по полтора посещения наших спектаклей, а наиболее преданные из зрителей побывали в театре раз по двадцать и больше. Они стали нашими друзьями, многим из них вручены бесплатные пожизненные абонементы для прохода на все выступления «Христофора».

И мы сделаем все возможное и даже невозможное, чтобы зрителей, добившихся права на получение таких абонементов, становилось все больше и больше.

Народный артист республики Михаил Петров много лет проработал в Минском ТЮЗе, в репертуаре которого были и пьесы о войне. В одной из таких пьес Петров играл роль подпольщика, пытавшегося вместе с другом проникнуть в фашистский бункер, чтобы его заминировать. Действие происходило ночью, Михаил под соответствующую музыку долго полз по сцене, прячась от немецких патрулей и замирая при приближении луча прожектора. Наконец он дополз до люка в сцене (а такие есть в каждом театре), являвшегося как бы входным люком в бункер, и начал его открывать. По ходу спектакля предполагалось, что Петров будет долго с люком мучиться, но открыть не сможет. Тогда он позовет товарища, и вместе они этот проклятый люк одолеют. И вот Михаил стал шепотом, чтобы не услышали немцы, звать друга: