От аншлага до «Аншлага» - страница 67
…Домик мы сняли для начала небольшой, из трех комнат с мебелью, во дворе у нас 4 пальмы, розы, сливы и курятник с настоящими живыми курами. Город, в котором мы поселились, называется Ашкелон, он мне как-то сразу понравился. Белые дома, широкие улицы, школы и детские сады — куда ни плюнь. Рядом море, пальмы и бесконечные песчаные пляжи. Чтобы было совсем похоже на Рио-де-Жанейро, я решил купить себе белые штаны…
…Конечно, страну я пока воспринимаю, как турист, чисто эмоционально, еще нигде не учился и не работал. Денег, которые нам выдают, хватает на все и даже еще остается. Но так будет только первые полгода, потом придется устраиваться на работу. Неквалифицированной работы — пруд пруди, можно хоть сегодня начинать, а чтобы подтвердить диплом и устроиться по специальности, нужно обязательно выучить язык. Без него здесь никуда — это главная проблема для всех приезжих…
…Жратвы здесь навалом, она очень качественная и дешевая. А еще дешевле — водка, но ее почему-то не пьют. Может, из-за жары — сдохнуть можно. И матом не ругается никто, за 21 день ни разу не слышал. С непривычки даже как-то неуютно себя из-за этого чувствуешь.
… Театра в нашем городе еще нет, но строится огромный культурный центр, наподобие «саркофага» на Октябрьской площади. Приезжие артисты выступают во Дворцах культуры (их два), при мне уже были МХАТ Ефремова, Театр на Таганке и Задорнов. Ожидаются театр им. Маяковского, Гребенщиков с «Аквариумом» и, кажется, Виктюк. По телевизору смотрим ОРТ и РТР. БТ нет, но мы его и в Минске не смотрели…
В местные проблемы я пока не очень вник, больше интересуюсь вашими. Об остальном в следующих письмах.
Всегда ваш — Сергей Александров из «Христофора».
Это было его первое и последнее письмо в «Христофор». Потом мы окольными путями узнали, что он в Израиле копал траншеи, таскал кирпичи и строгал доски. Позже кто-то рассказал, что Серега устроился в какой-то аэропорт таможенником и очень рад этому, так как это государственная должность и ему будет обеспечена приличная пенсия. Правда, на работу ему надо было ездить почти через всю страну, а это несколько часов на автобусе в одну сторону и столько же в другую.
А еще через некоторое время в «Христофор» пришел человек и сообщил страшную весть — Сережа Александров умер. Оказалось, что через год с Люсей они развелись, и он жил один. Что и как получилось, никто не знает, просто Люся как-то решила его навестить, постирать ему что-нибудь, пришла (ключ у нее был), а Серега лежит в своей комнате (как потом выяснилось дня три) уже мертвый…
Вот такие пироги…
Рассказывают, в Большом театре один солист, обладающий от природы большим басом, но имевший серьезные проблемы с музыкальным слухом, никак не мог справиться с песней Варлаама в опере Мусоргского «Борис Годунов». Там между строчками текста звучит семь четвертей оркестровой музыки, буквально так: «Как во городе было во Казани!» (раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь! — играет оркестр), «Грозный царь пировал да веселился!» (оркестр вновь: раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь!), «Он татарей бил нещадно…» ну и так далее. Вот в эти семь четвертей и не мог попасть этот несчастный бас: то раньше начнет, то позже. Дирижер пригрозил: еще раз — и выгонит из спектакля.
Бас побежал к концертмейстеру: помоги, говорит, придумай что-нибудь! Тот поморщился: «Сто раз уже репетировали, какой же ты мудила! Ну ладно, давай так сделаем. Тебе надо про себя пропевать какую-нибудь фразу, которая бы точно укладывалась в эти семь четвертей. Ну, вот хоть эту: «Ка-кой-же-я — му-ди-ла!»».
Стали пробовать: «Как во городе было во Казани! (ка-кой-же-я — му-ди-ла!) Грозный царь пировал да веселился! (ка-кой-же-я — му-ди-ла!) Он татарей…» Классно получилось! Раз десять пропели, и бас, гордый и во всеоружии, отправился на спектакль. Дошел до злополучного номера. Спел первую строчку, пропел про себя неприличную фразу, уверенно начал: «Грозный царь…» — дирижер с бешеными глазами показывает палец: мол, опять вступил на одну четверть раньше. Со следующей фразой тоже самое. Словом, совсем облажался: кончил петь — оркестр еще играет… Уйдя со сцены, с криком: «Убью!» бросился искать концертмейстера. Тот только руками развел: «Ну, ведь десять раз репетировали! Ну, давай еще раз: как ты пел?» «Как во городе было во Казани, — стал загибать пальцы бас, — ка-кой-же-я — му-дак!..»