От Клубка до Праздничного марша - страница 4

– Вот урод-то, прости Господи! – приговаривала она. – Думает, все его очень боятся, а сам из ниток!

– Вы бы поосторожнее, – робко посоветовала Серая Муха.

Зелёная Муха фыркнула:

– Да чего ж тут осторожничать-то… И не Дракон это вовсе никакой, а так – пресмыкающееся! Разве уважающий себя Дракон позволит, чтобы две простые мухи ползали по нему туда-сюда? У него же чувство собственного достоинства! А у этого никакого достоинства: сидит себе на халате и пресмыкается.

Теперь мухи без опаски разгуливали по разноцветным шёлковым ниткам. Мухи ведь, я забыл сказать, существа и вообще-то глупые… кто ж, кроме мух, испугался бы вышитого на халате Дракона!

– Он не только не страшен – он смешон! – заключила Зелёная Муха. – Распустил гриву в разные стороны и глядит – дурак дураком. Давайте заползём к нему в ухо и скажем какую-нибудь гадость по секрету?

– Давайте, – не заставила себя упрашивать Серая Муха. – Я люблю гадости говорить.

– И я! – призналась Зелёная.

Тут они и заползли в ухо Дракону.

Не знаю, что уж такое они ему сказали, но внезапно, когда обе выползли уже из уха, раздалось громкое «щёлк!» – и мухи исчезли в вышитой пасти, не успев даже обменяться взглядами.

И этого давно следовало ожидать, потому что кто же не знает: с драконами шутки плохи… даже если это всего-навсего какой-нибудь дракон с китайского халата!

Пирожки ни с чем редко встречаются в жизни – гораздо чаще в жизни (практически на каждом шагу) встречаются пирожки с чем-то. Взять хоть – и съесть! – пирожок-с-луком или пирожок-с-рисом-и-яйцом… Мы прямо так и спрашиваем, когда покупаем пирожки:

– У вас с чем пирожки?

И обычно нам отвечают, с чем. И это совершенно нормально. Но наша история – о Пирожке-ни-с-Чем. А относиться к этой истории и к этому пирожку можно по-разному: кто как хочет…

– Вы, извиняюсь за любопытство, вот просто-таки абсолютно ни с чем? – уже незнамо в который раз поинтересовалась Кулебяка-с-Рыбой.

– Вот просто-таки абсолютно, – уже незнамо в который раз признался честный Пирожок-ни-с-Чем.

Кулебяка-с-Рыбой вздохнула – глубоко и очень лично:

– Это плохо, м-да… Надо быть с рыбой.

– У меня не вышло как-то… быть с рыбой, – особенно не вдаваясь в подробности, счёл наконец необходимым объясниться Пирожок-ни-с-Чем.

– Может быть, Вы и не стремились стать с рыбой?

– По совести говоря, нет… Не стремился. А это необходимо?

Ну вот… Такой вопрос иначе как выпадом и не назовёшь. Причём это выпад не только против Кулебяки-с-Рыбой – данной конкретной Кулебяки с данной конкретной Рыбой – но и против вообще всякой кулебяки. И, пожалуй, даже не только против кулебяки, а против всех, кто с чем-нибудь. Против всех, кто с чем бы то ни было.

Из Пирожка-с-Вареньем через дырочку в пузе даже вылезло немножко брусники – от ужаса слов Пирожка-ни-с-Чем.

– Ужас Ваших слов, – Пирожок-с-Вареньем так и сказал! – в том, что Ваши слова ужасны.

И в самом деле ужасны… ужасней, пожалуй что, и некуда.

– Прошу прощения за такую большую ужасность моих слов, – воспитанно ответил Пирожок-ни-с-Чем, – но Вы, насколько я понимаю и вижу, тоже… как бы сказать, не вполне с рыбой?

– Я вообще не с рыбой, я с вареньем! Однако это дела не меняет. Вы тоже могли бы стать с вареньем, если бы старались.

– Не знаю, как насчёт именно рыбы, – запоздало вмешалась Ватрушка-с-Творогом, – может быть, и не каждый обязан так уж непременно быть с рыбой, но, по крайней мере, с чем-нибудь обязан быть каждый. Такова жизнь.

– Какова жизнь? – от всего сердца не понял Пирожок-ни-с-Чем.

– Жизнь сложна! – охотно объяснила Ватрушка-с-Творогом.

– И Вы в любую минуту должны помнить об этом, – подхватила Кулебяка-с-Рыбой.

– Бывают минуты, – немножко подумав, осторожно заметил Пирожок-ни-с-Чем, – когда хочется помнить о чём-нибудь другом… А рыба пусть лучше плавает в реке.

Кулебяка-с-Рыбой и Ватрушка-с-Творогом переглянулись, что могло означать лишь одно: «Ну вот…»

А это, в свою очередь, означало, что ничего другого от Пирожка-ни-с-Чем и не ждали. Из Пирожка-с-Вареньем от дикости последнего заявления Пирожка-ни-с-Чем вылезло через дырочку в пузе ещё немного брусники – и он произнёс почти шёпотом: