От края и до края. Сказки народов Советского Союза - страница 34

Вот поехал Данило до той самой корчмы, переночевал, а утром как стал умываться, просит хозяина:

— Ударь ты, хозяин, меня этим ремнём вдоль спины, сколько силы станет.

Плеснул он себе в лицо воды, а хозяин как огреет его по спине! Данило враз и обернулся конём. Да каким конём! Любо смотреть.

Обрадовался хозяин.

— Вот, — думает, — повезло. Задаром двух коней получил.

Недолго думая, пошёл хозяин на ярмарку тех коней продавать.

А по ярмарке как раз царь ходил. Видит — кони знатные, а уж один — ну прямо загляденье!

— За сколько продашь? — спрашивает царь хозяина.

— Да давайте пять тысяч.

Царь деньги выложил и повёл коня. Приходит во дворец, хвалится перед жинкой:

— Подь, душенька, посмотри, какого я коня купил.

Она как глянула, так и упало у нее сердце.

— Ах, — говорит, — ведь это моя погибель! Скорей зарежь ты этого коня.

— Что ты, душенька, как можно, — говорит царь, — такой прекрасный конь!

А она и слушать ничего не хочет.

— Зарежь да зарежь.

Нечего делать, приказал царь точить ножи острые.

Услыхала про это молодая дивчина, что у царицы в услуженье была, прибежала к коню, обнимает его, гладит, горькими слезами над ним плачет:

— Коню мой любимый, коню хороший, хотят тебя хозяева зарезать…

И вдруг заржал конь ей в ухо:

— Ты не плачь. А как брызнет первая капля крови, ты ножкой своей то место заступи, а потом подбери ту каплю и зарой в саду.

Вот зарезали его. И как он наказывал, так дивчина и сделала: заступила ножкой то место, где первая капля крови упала, а потом собрала в горстку землю, этой кровью смоченную, и закопала в саду.

И выросла за ночь на том месте вишня. Да какая вишня! Один лист серебряный, другой золотой, третий ещё какой, и всё разные!

Гулял раз царь по саду, увидел ту вишню, да и пошёл к жинке похвалиться.

— Посмотри, — говорит, — какая у нас в саду вишня выросла.

Царица как глянула, аж побелела.

— Ой, — говорит, — ведь это погибель моя. Надо её срубить.

— Что ты, душенька, — говорит царь. — Как же можно? Ведь это ж самая лучшая краса в нашем саду!

— Срубай да срубай.

Что тут поделаешь? Приказал царь топоры точить. А та дивчина подбежала к вишенке, обняла её и плачет:

— Вишенка моя, вишенка, уж такая ты хорошая, а хотят злые хозяева тебя срубить!

Зашелестела вишенка всеми своими листочками.

— Ты смотри, — говорит, — где первая щепочка упадёт. Ту щепочку подбери и пусти по воде.

Вот срубили вишенку, а дивчина подобрала первую щепочку, что от ствола отскочила, и бросила в воду.

И такой с неё селезень получился, — глаз смотреть радуется!

Пошёл царь на охоту, видит — у самого берега селезень плавает, так сам в руки и просится.

Царь рубашку чудесную с себя сбросил, пику положил, прыгнул в воду и поплыл за селезнем. Царь за ним, а тот от него, царь за ним, а тот от него, — всё дальше и дальше за собой манит. И как на середину реки заманил, вспорхнул, да и на берег. О землю ударился и снова Данилой стал.

Надел Данило свою рубашку, взял свою пику и пошёл во дворец.

А царь из последних сил барахтается, вот-вот ко дну пойдёт.

— Спаси меня, Данило, — кричит, — век тебе служить буду!

— Знаю я твою службу, — говорит Данило, — уж лучше ты водяному служи, а не мне.

Так и потонул царь.

А Данило пришёл во дворец и спрашивает:

— Есть у вас тут дивчина, такая, мол, и такая?

— Есть, — говорят ему.

Вот вышла она к Даниле, он и говорит:

— Ты меня всё равно что второй раз на белый свет родила, так будь же теперь моей жинкой.

И зажил с тех пор Данило Несчастный весело в счастливо.

А злую царицу велел он к конскому хвосту привязать и пустил коня в поле, — нехай злая баба пропадёт пропадом!

В одном краю неведомо откуда появился огромный змей. И начал этот змей хватать людей и утаскивать их в своё царство, чтобы они обрабатывали его землю. А земли у змея видимо-невидимо.

Приставил змей целое войско своих верных слуг караулить тех людей и приказал им зорко глядеть за всеми. А кто не захочет работать или кто захворает, того змеевы слуги досмерти на месте забивали.

И работали люди на земле змеевой, своими костями унаваживая эту землю.

Может, и до сих пор так было бы, да родился в то время в лесной глуши, среди вечных болот, в избе бедных родителей Асилак.