От края и до края. Сказки народов Советского Союза - страница 43

Прибежал к отцу весь мокрый. Едва дух перевести может, пот с него в три ручья льётся.

Прибежал, повалился на скамейку и протягивает отцу монету.

— Ну и трудно же достался мне этот рубль, — говорит: — точно вол, целый день работал. С ног валюсь от усталости.

Взял отец у сына рубль, опять повертел, опять со всех сторон осмотрел и в огонь бросил.

— Нет, — говорит, — обманываешь ты меня, сынок. Этот рубль даром тебе достался. Напрасно ты через горы бежал, только зря каламаны[12] сбил.

А лентяю — что? Усмехается. «Не хочешь, мол, так не верь», — и завалился спать.

Спит лентяй сладким сном, а мать никак заснуть не может. Видит она, что не обмануть ей старика, только деньги зря пропадают, а сыну всё равно пользы никакой.

На другой день снова говорит она сыну:

— Вот что, сынок, придётся тебе и вправду поработать, если хочешь отцовское наследство получить. Пойди, хоть по два шаури, хоть по одному в день зарабатывай, — может, за неделю и наберёшь рубль.

Нечего делать, пришлось лентяю послушаться. Целую неделю работал он: кому что принесёт, кому в чём подсобит, кто ему шаури даст, кто два шаури, — так и набрал рубль. Пришёл к отцу и высыпал перед ним целую пригоршню монет.

Опять вертел старик монеты, и на руке взвешивал, и к свету подносил, а потом и говорит:

— Нет, сынок, опять ты меня обманываешь. Не ты эти деньги заработал. — Сгрёб все монеты и кинул в огонь.

Не стерпел тут сын. Обидно стало ему.

Бросился он к очагу, голыми руками угли разгребает, из самого огня деньги выхватывает.

— Да что же это такое, — плачет. — Я целую неделю спины не разгибал, с раннего утра до поздней ночи на работе надрывался, а ты мои деньги в огонь, точно мусор, бросаешь!

Посмотрел на него отец и говорит:

— Вот теперь я верю, что ты сам этот рубль заработал. Чужих денег тебе не жалко было, чужие деньги дёшево стоят, а свои трудом дались, вот ты их и пожалел. Так-то, сынок. Помни мои слова: будешь работать — и деньги будут, и всё у тебя будет. А не будешь работать, так и чужие деньги тебе не помогут. Чужому рублю — грош цена.

Тут завещал отец сыну всё своё имущество, а сам ушёл туда, откуда никто не возвращается.

Да будут долгими — в труде и богатстве — ваши дни.

У одного царя на голове росли рога. Но никто об этом не знал, потому что никто никогда не видел царя без короны.

Он и послов принимал в короне, и гулять ходил в короне, и обедал в короне. Даже когда спать ложился, и то не снимал с головы корону.

Сперва люди удивлялись этому, а потом привыкли.

— Ну что ж! — говорят. — На то он и царь, пусть себе в короне ходит. Корона не папаха, не сносится.

Так, наверное, никто и не узнал бы о царской тайне, если бы царь был лысый.

Да на его беду волосы у него были густые, кудрявые и так быстро росли, что не проходило и трёх дней, как надо было их стричь.

Каждые три дня царские слуги проводили во дворец цырюльника. Сперва цырюльник подстригал кудри царю, а потом царский палач отрубал голову цырюльнику. Ведь все знают, что цырюльники народ болтливый. Как же иначе заставить их молчать?

Скоро до того дошло, что некому уже было подстригать царские кудри. Только на самой окраине города уцелел один бедный цырюльник, которому в жизни своей не доводилось стричь не то что царей, а даже царских конюхов. И вот настал его черёд. Бедняга знал, что живым ему домой не вернуться, распрощался с роднёй, благословил жену и детей и пошёл во дворец.

Там дали ему серебряные ножницы, золотой гребень и повели в царские покои.

Вот закрылись за ним тяжёлые двери, и остались царь и цырюльник одни.

«Помилуй, господи, мою душу», — прошептал цырюльник и, низко поклонившись, подошёл к царю.

Тут царь снял корону.

Цырюльник щёлкнул ножницами, взмахнул гребнем, да так и замер. Над самым лбом царя из густых кудрявых волос торчали рога. Прямые, острые, козлиные рога.

От страха у цырюльника задрожали руки и ноги, а язык прилип к гортани.

В сердце своём он призвал на помощь всех святых мучеников и трясущимися руками принялся стричь царские кудри. Сначала у правого рога подстриг, потом у левого. Стрижёт и молчит.