От Мадрида до Халхин-Гола - страница 11

Через несколько часов воды Средиземного моря бороздит теплоход полупассажирского типа, светло сияют иллюминаторы, веселыми рядами тянутся белые дверцы пассажирских кают.

Мы договариваемся о наблюдении за морем и воздухом. Фашистские подводные лодки и самолеты могут появиться в любое время. Вахта должна быть круглосуточной. Распределяем посты, часы службы. Нас мало, но Серов просто выходит из затруднения: записывает себя дважды — на ночное и дневное дежурство.

— И буду следить за постами, — внушительно говорит он. — Смотрите! Потачек не ждите.

Ночью он застает Волощенко на посту спящим. Волощенко, правда, категорически отрицает, что он спал; просто, говорит, задумался и не заметил, как подошел Серов. Так или иначе, но Волощенко здорово влетело. Что ему говорил Серов, не знаем — Волощенко об этом не рассказывает. Но, встречаясь с Серовым, он непроизвольно вбирает голову в плечи. Анатолий же проходит мимо провинившегося, словно тот неодушевленный предмет.

Когда встаешь на пост, сразу вспоминаешь эту историю. Серов обязательно придет проверить, все ли в порядке… Удивительный человек — нисколько не думая о первенстве, он всюду легко становится первым. Мы знаем его лишь несколько дней, а он уже играет у нас роль командира.

Тревожное настроение постепенно рассеивается: пока идем нормально, в стороне от больших морских путей. Вторые сутки ни огонька в море, ни одного встречного корабля. Пустынная водная гладь и небо — синее, доброе, покрытое легкими перистыми облачками.

Но в полдень спокойствие экипажа нарушает одно неожиданное происшествие. Стоя на вахте, Бутрым заметил акулу, плывшую у самого борта теплохода. Знай Бутрым, что акула в открытом море — дурная примета у моряков, он, парень рассудительный, промолчал бы: зачем из-за пустяков расстраивать людей? Но Бутрым человек сухопутный и поэтому проявил неумеренное любопытство — вынул пистолет, прицелился и выстрелил в воду. Выстрел, разумеется, привлек всеобщее внимание. Подбежав к борту, Саша Минаев шутя спросил Бутрыма:

— Что, Петя, подводную лодку расстреливаешь?

— Какую там лодку! — ответил тот. — Посмотри, что за чудовище плывет!

С правого борта, совсем близко от носовой части, плыла огромная акула. Плыла быстро, вспенивая воду.

Столпившись у борта, испанцы принялись что-то горячо обсуждать. Мы не могли не заметить, что они встревожены.

— Плохие приметы сопровождают нас на всем пути, — сказал один из моряков. И, загибая пальцы, начал перечислять: — Отплыли тринадцатого числа. Хитрая бестия турецкий лоцман не настолько уж был пьян и, может быть, что-нибудь пронюхал. Наш повар как крыса сбежал с корабля. И, наконец, вот эта красавица…

Акула и впрямь оказалась дурной приметой.

Внезапно стала портиться погода. Перистые облака исчезли. По небу поползли рваные тучи зловещего черного цвета. Ветер крепчал с каждой минутой.

К вечеру поднялся шторм. Теплоход начало бросать из стороны в сторону. Мы с завистью смотрели на моряков: им хоть бы что, по-прежнему занимаются работой, напевают песенки, насвистывают. Даже как будто повеселели. В наш кубрик заглянул капитан и посочувствовал нам, не привыкшим к штормам. Но тут же высказал странное пожелание:

— Хорошо бы такая погода продолжалась до самого конца плавания.

Мы удивленно посмотрели на него.

— Ясное дело, сеньоры, — разъяснил он, — в сильный шторм наш пароход трудно заметить с моря и с воздуха, а тем более в перископ подводной лодки.

Ну что ж, это немалое утешение.

Шторм утих так же неожиданно, как и начался. Наступил полный штиль. Солнце, появившись на небосклоне, словно решило наверстать упущенное и пекло так, что приходилось то и дело окатываться водой.

Теперь, когда шторм миновал, мы уже вспоминали о нем с благодарностью. Пока море бушевало, нам удалось благополучно пройти солидный отрезок пути. Осторожный капитан по-прежнему вел теплоход вдали от основного морского пути, вдоль северного побережья Африки. До берега было не более двух-трех километров. Близость земли вносила в душу некоторое успокоение. Видеть берег для людей «сухопутных», должно быть, то же, что лететь на небольшой высоте для «нелетающих»: как-то оно спокойнее… Хорошая штука земля: не упадешь с нее, не утонешь на ней!