От Москвы до Бреста - страница 13

   Об общих детях Регина разговор ни разу не заводила, но Ильин замечал, с каким интересом она относилась и к его рассказам о сыновьях и их семьях, и разговорам о прибавлении в семьях знакомых. Тут все было, в общем-то, ясно. Да и возраст ее уже поджимал.

   Мысль была, конечно, дикая, но чем больше Ильин думал обо всей этой ситуации, тем труднее ему было от нее избавиться. Кто знает, что скрывалось за этим: гениальное прозрение или желание обмануть себя? Это могло показать только время.

   Так он, в конце концов, и решил. Если в ближайшее время выяснится, что Регина в положении - это один разговор, нет - другой. Правда, каким именно будет разговор в том или ином случае, он пока не решил. Возникала возможность отложить решение, и при сложившихся обстоятельствах это было самым лучшим выходом.

   Так и продумал до утра, хорошо хоть заехали за ним уже в семь, и сразу закрутилось - вертолет, камуфляж, квадроцикл, УАЗ - в каком-то небольшом белорусском селе у своего автомобиля Ильин оказался только в 2 часа дня. Там ему вручили целую кипу бумаг. Оказывается, он вчера попал в небольшую аварию, на разборе был признан невиновным, а потом до вечера его машину ремонтировали в местном автосервисе.

   - Не беспокойтесь, - "порадовал" его один из людей Сурманса, - мы, действительно, левое переднее крыло слегка поцарапали, но все выправили уже и покрасили. Но если будут проверять - все подтвердится.

   Хотя, казалось бы, было совсем не до этого, но Ильин про себя порадовался, что он расстанется сейчас с этими ребятами, а то они ради достоверности еще и глаз подобьют, а этой сейчас было явно лишним.

   Так и поехал в Минск, настолько погруженный в свои мысли, что даже радио не включил, чтобы не мешало.

   Посольство нашел легко, подъехал к воротам, намереваясь заехать на территорию, но тут начались странности.

   На территории происходила какая-то суета: подъезжали и отъезжали машины, сновали люди, причем, по мнению Ильина, их было многовато для сотрудников посольства, у ворот дежурили два пограничника. Последнее было уже совсем странно, поскольку открывались они с центрального пульта охраны. Камеры и переговорные устройства - все было на месте. Пришлось выходить и предъявлять им дипломатический паспорт. Связавшись по рации со своим старшим, в ворота Ильина с машиной они все же пропустили, но попросили отогнать в сторонку, подальше от центрального подъезда. На входе в здание Ильина опять тормознули, проверили паспорт и начали куда-то звонить. А потом вдруг заспешили:

   - Скорее наверх, к послу! Он ждет!

   Одет Ильин был не так чтобы очень подходяще для визита к послу, но раз надо, значит, надо.

   С послом они были знакомы неплохо, и с первого взгляда Ильин понял, что крайне взволнован. Едва поздоровавшись, он включил в кабинете "глушилку" и сходу спросил:

   - Слышали уже? А я и эти... из Москвы, которые тут у меня уже две недели пасутся, только что были у него на совещании. Если это можно было назвать совещанием. Совсем никакой. Сел молча, послушал немного и своих, и наших, а потом встал и ушел, так ничего и не сказав. Ближние говорят: в полном трансе. А внешне: как будто воздух из него выпустили. И надо же - все за какие-то пару часов!

   Ильин понял, что пока он пробирался лесами через границу, а потом ехал в Минск погруженный в свои переживания, здесь случилось что-то серьезное.

   Так оно и было.

   Насилие не случайно считается в политике крайним средством. Связано это вовсе не с тем, что политики - люди особо совестливые, готовые сами плакать от "слезы ребенка". Все намного проще. Насилие сплошь и рядом дает непредсказуемый результат. Оно как бы запускает часто совершенно случайные механизмы человеческих отношений, которые невозможно предвидеть. Так что, сиди потом и жди, где, когда и какой протуберанец вылетит.

   Многодневные экзерсисы силовиков против мирных демонстрантов на улицах Минска не могли не сказаться на состоянии их нервов. Прекрасно понимая это, начальство стимулировало их и финансово, и морально, но иногда любых стимулов становится мало. В таких случаях следовала неофициальная команда: принять на грудь, сколько у кого душа просит, и отсыпаться. Те, кто постарше и поопытнее так и поступали, но вот молодежь иной раз откалывала такое... Вот и этой троице после выпитого захотелось женских ласк, а на одной из тихих улиц в сумерках им попалась девушка в белом платье с красным поясом. Последующее описанию не поддается, если только у вас нет привычки к чтению милицейских протоколов.