От начала начал. Антология шумерской поэзии - страница 16
«Брат мой, что у тебя болит?»
«Горло мое болит».
«"Нази — та, кто держит горло в порядке" будет рождена для тебя».
«Брат мой, что у тебя болит?»
«Рука у меня болит».
«"Азимуа — та, кто добрую руку растит" будет тебе рождена».
«Брат мой, что у тебя болит?»
«Ребро мое болит».
«"Нинти — владычица жизни-ребра" будет тебе рождена».
«Брат мой, что у тебя болит?»
«Бока мои болят».
«"Эншаг — владыка доброго бока" будет тебе рожден».
«Крошкам этим, что я породила, определи ты им судьбы».[42]
«Да станет Абау владыкой растений.
Нинсикила господином Магана да будет!
Нинкируту супругою Ниназу да станет.
Нинкаси ублажающей желанья да станет.
Нази супругою Умундара да будет.
Азимуа супругою Нингишзиды да станет!
Нинти владычицей месяцев станет.
Эншаг господином Дильмуна будет!»
Отец Энки, тебе хвала!
От начала начал, от дней сотворения мира... (Сказание об Энки и Нинмах){2}
От начала начал, от дней сотворения мира,
От начала начал, от ночей сотворения мира,
От начала начал, от годов сотворения мира,[43]
Когда установили Судьбы,
Когда Ануннаки-боги родились.[44]
Когда богини в брак вступили.
Когда богинь в земле и небе распределили,
Когда богини, сойдясь с богами, затяжелели, дали рожденье,[45]
Тогда боги из-за пищи, пропитания ради, трудиться стали.
Старшие боги верховодить стали,
Младшие боги корзины на плечи взвалили.
Боги реки, каналы рыли, под надзором[46] насыпали землю.
Боги страдали тяжко, на жизнь свою роптали.[47]
А Он в то время. Разум Творитель, великих богов он всех созидатель[48]
Энки во глуби тихоструйной Энгуры, в чьи недра никто из богов заглянуть не смеет,
Он возлежал на своем ложе, он спал, не подымался.
В голос боги заголосили, с горькими воплями зарыдали.
Тому, кто лежит, тому, кто спит, тому, кто с ложа не подымается,
Намму-праматерь, прародительница, всех великих богов она созидательница,
Она плачи всех богов принесла своему сыну.
«Ты лежишь, ты спишь, со своего ложа ты не встаешь,
А боги, твои творенья, слезно о смягчении доли молят.
Встань же, сын мой, со своего ложа, поднимись, покажи свою искусность и мудрость!
Создай нечто, что богов заменит[49] пусть оставят свои корзины!»
По слову матери своей Намму Энки поднялся с ложа.
Бог козленка светлого жертвенного[50] в созерцании глубоком взял в руки.
Он, Великий Премудрый Разум, он, вещий заклинатель,
Он задумал то, что из женского выйдет лона.[51]
Энки все силы свои собрал, разум свой всемерно расширил.
Энки образ себе подобный в сердце своем разуменьем создал.[52]
Своей матери Намму так он молвит:
«Мать моя! Создание, что сотворишь ты, оно воистину существует.[53]
Бремя богов, их корзины, на него да возложим.
Когда ты замешаешь глины из самой сердцевины Абзу,
Подобно женскому лону, затяжелеет глина.[54]
Ты сотворишь это созданье.
Нинмах помощницей твоею да станет.
Богини Нинимма, Шузианна, Нинмада, Нинбара,
Нинмуг, Шаршаргаба, Нингуна,
Вкруг тебя они да встанут, когда ты будешь давать рожденье.
Мать моя, когда судьбу ему ты назначишь.
Нинмах корзины на него да возложит.
Род человечий да будет создан».
Человечество... из своего лона (?)...
Созданье твое... в твоем водоеме...
...подняла к свету... род человечий...
...семя... рожденного омыла (?)... очищенье (?)
Энки приумноженьем трудов... возрадовался сердцем.
Для матери Намму, для Нинмах он устроил пированье.
(Строка 46 опущена.)[55]
Для Ана и Энлиля владыка Нудиммуд зажарил чистого козленка.
Все бога толпою его восхваляли:
«О владыка. Обширный Разум, кто мудростью тебе равен?
Государь великий Энки, кто повторить твои деянья сможет?
Словно отец родимый, ты присуждаешь Сути, ты сам — великие эти Сути».
Энки и Нинмах выпили пива, божья утроба возликовала.
Нинмах так Энки молвит:
«Человеческое созданье — хорошо ли оно, дурно ли оно —
Как мне сердце подскажет, такую судьбу ему присужу — или добрую, или злую».
Энки Нинмах так отвечает:
«Судьбу, что ты присудить пожелала, — благую ли, злую ли — я назначу!»
Тут Нинмах отщипнула рукой от глины Абзу.[56]
И первый, руки его слабы — дабы что-то взять, он согнуть их не может, — вот кого она сотворила.
Энки взглянул на того, чьи руки слабы — дабы что-то взять, он согнуть их не может,